Случайно встретились, а оказалось на всю жизнь!

241

Случайно встретились, а оказалось на всю жизнь!

Когда Клавдия донесла наконец до автостанции свои тяжелые, большие, бьющие по ногам сумки, последний автобус уже ушел, и она долго в растерянности стояла у фанерной доски расписания.

Клавдия вспомнила о детях, брошенных под присмотр соседки. Надо было куда-то бежать, узнавать, упрашивать, совать деньги…

На всякий случай спросила в кассе, не будет ли чего на Глухов. Ярко накрашенные губы кассирши в оконце коротко шевельнулись, откусывая ответ.

Потом Клавдия заметила стоявший неподалеку крытый брезентом грузовик, подошла, но в кабине никого не оказалось. Шофер мог обедать в столовой напротив, и она поспешно направилась туда.

Зал был пуст, и только за угловым столиком сидели трое. Подходя к ним, она увидела реющую над столом зеленую бутылку, замялась, но пересилила себя.

— Извиняюсь, вы не на Глухов едете? Это ж ваша машина тут?

Сидевший к ней спиной обернулся, грохоча стулом:

— С нами хочешь, а?

— Хочу… — Она заискивающе улыбнулась.

— И правильно, мы ребята теплые!

— Нет, правда? Вы ж туда?

— А что, ребята, может, довезем? Семь верст не околица для такой!

— Можно!

Она стояла перед ним, как на сцене, ломая сплетенные пальцы.

— Я ж серьезно. Автобус последний ушел, и ночевать негде…

— Ну, братцы, как хотите, а придется везти! Или ночевать пустим?

— Кончайте эту жеребятину, — сказал самый старший по виду. — В Глухов мы едем, вот закончим тут. Подожди пока…

В кузове машины было уютно, по натянутому брезенту мерно стрекотал дождь. Клавдия села на лавку у кабины, сложила руки на коленях, перевела дыхание и была готова ехать. Она словно передала кому-то на время свои заботы, почувствовала облегчение и покой.

Ждать пришлось долго. Наконец в кузов залез тот самый зубоскал, который потешался над Клавдией. За ним появился худой незнакомый парень в очках.

— Вот тебе еще горемыка в компанию, — сказал зубоскал Клавдии. — Тоже небось ночевать негде, а?

— Ночевать? Да, конечно, я впервые здесь, — серьезно ответил парень.

— Ты что, чемодан кирпичами набил. Неподъемный.

— Книги.

— Ах, книги. На них и глаза сломал? Закуривай.

— Спасибо, я не курю.

— Да ты, брат, совсем молодец. И водки не пьешь, и с девками не гуляешь? Легко будет помирать — жалеть нечего.

Парень спрятал лицо в поднятый воротник плаща и ничего не ответил.

Выехали за город. Машина шла быстро, ткала, отбрасывая назад, полотно асфальта. Зубоскал, сидевший рядом с ней, без умолку говорил, смеялся, шаркал ногами, шуршал плащом. Ее как-то сразу утомило его возбуждение и болтливость.

ЧИТАТЬ ТАКЖЕ:  Очень важно вовремя успеть поставить жизнь на паузу. Стоит дочитать!

— Что заскучала? Или домой возвращаться неохота? — спросил зубоскал, заглядывая ей в лицо.

— Возвращаться?

Машина резко накренилась, и он привалился к Клавдии всем телом, обнимая ее за плечи. Она молча отодвинулась, но через несколько минут все повторилось снова. «Господи, — подумала она, — еще с полчаса ехать, замучает он меня». Раз за разом отрывая от себя его руки, говорила почему-то шепотом:

— Убери лапы… Да ты что, сдурел…

Он молчал, улыбался. Клавдия не чувствовала ни страха, ни даже настоящей злости. Это просто докучало ей, как надоедливая, липнущая муха. «Дала б я тебе, полетел бы ты у меня. Связываться неохота», — думала она.

— Оставь женщину в покое, — вдруг отчетливо сказал парень в очках.

— Ша, друг, дыши носом, — ответил зубоскал, как бы отмахнувшись. — Мы тут сами как-нибудь…

— Сейчас же прекрати это!

— Но, но, четырехглазый, — в голосе его была ласковая угроза, — вырву зоб…

— Экая же ты сволочь…

— Так, — протянул наконец пьяный спокойно и даже как-то задумчиво,
-трогать я тебя, дорогой, не буду, нет. Придется освежить.

Он стукнул кулаком по кабине, и машина остановилась.

— Что там еще? — раздался недовольный голос.

— Да тут, понимаешь, пассажир горячий попался, чуть в драку не лезет! Пусть пешком пройдется, освежит мозги.

— Высаживай! Быстро, опаздываем мы.

— Ну, вот, друг, — сокрушенно сказал зубоскал, разводя руками, — не нравится с нами ехать, гуляй на все четыре.

—- Не имеете права, — проговорил парень в очках.

— Как это — не имеем? Слышал, что водитель сказал? Его дело, везти или не везти. Ну!

Клавдия вцепилась в рукав зубоскала:

— Да ты что! Там ведь грязь по колено!

— Ты сиди, никто тебя не гонит, доедешь до места.

Размокшая дорога, дождь, каменная тяжесть корзин — все это вдруг ясно представилось Клавдии. «Чего он лез, просила я его…» — повторяла она мысленно как заклинание, вцепившись руками в лавку. Парень в очках внимательно посмотрел на нее и как будто поняв что-то, встал.

Когда машина, пробуксовывая, медленно тронулась, Клавдия растерянно посмотрела на него. Он стоял посреди дороги с чемоданом в руках, в синем, вытертом местами до белой основы плаще, в покрытых коркой подсохшей грязи ботинках, высокий и очень худой. Его очки поблескивали, собирая скудный свет.

Покосившись на зубоскала, Клавдия с удивлением почувствовала, что хочет теперь, чтобы он опять стал приставать к ней и можно было бы ударить его, мстя и оправдываясь в чем-то. «Попробуй, гад, только попробуй», — твердила она про себя. Тот сидел неподвижно, молчал, смотрел в сторону.

ЧИТАТЬ ТАКЖЕ:  Почему мы развелись

Когда стали появляться, словно пристраиваясь одна за другой, знакомые старые ветлы, она испытала облегчение. Перелезая через борт, высоко заголяя ноги, услышала сзади насмешливое:

— А спасибо где?

«Сказала б я тебе», — подумала она и промолчала.

Оставшись одна, отошла в сторону от дороги, выбрала место посуше под огромной ветлой, опустила корзины на землю. Вдалеке виднелись первые хаты деревни. Нужно было идти, но ее удерживало что-то.

Она подумала, что парень, наверное, едет до Глухова, а туда сегодня вообще может не быть машин. Уже начинало смеркаться. «Переночует у меня, — решила она вдруг. — Это ж пропасть можно в такую погоду».

Клавдия сидела, оцепенев, холод и сырость постепенно охватывали ее. Время от времени ей казалось нелепым, что она здесь, под дождем, ждет какого-то незнакомого ей человека. «Заварил кашу, просили его, — думала она с раздражением. — Мало меня на веку лапали».

Когда же увидела его, то растерялась, не зная, как окликнуть. Он шел медленно, перегнувшись под тяжестью чемодана, и смотрел под ноги. Вот поравнялся с ней, вот уже прошел мимо, а она все никак не могла решиться. Наконец, кашлянув, пошла, побежала за ним:

— Погодите… сказать вам!

Он удивленно оглянулся.

— Что, и вас тоже?

— Да нет, доехала я… Тут вон деревня рядом. Вас ждала. Переночевать. Еще ж километров десять вам, а машина теперь вряд ли будет…

— Спасибо. Я уж дойду как-нибудь, — ответил он холодно.

«Мокла тут целый час… Благородный, мараться не хочет», — мелькнуло у нее в голове. Глядя в его медленно удаляющуюся спину, она почувствовала, что никак не должна, не может отпустить его. Бросилась вслед, загородила дорогу:

— Постой! Десять километров ведь! Ты что, чумовой? Утром поедешь… Пойдем, а?

Он встретил ее взгляд, и его тощее, насупленное лицо смягчилось:

— Ну хорошо, пойдемте.

— Ну вот, ну вот… — забормотала она радостно. — Это ж мыслимо — такая даль! А мы тут мигом. Завтра машины колхозные пойдут, договоримся с утра… Промокли небось? Я и сама хоть выжимай…

Не могу ж его оставить в такую непогоду, ведь он из-за меня попал в такую ситуацию, — подумала Клавдия! Увела его к себе! А ведь оказалось, что это ее судьба на всю жизнь!