— Все чаще думаю о том, что я сама, дура, во всем виновата! — вздыхает шестидесятилетняя Ольга Степановна. — Это из-за меня ни у кого жизни нет. И у Вики жизнь под откос, и Артем из больниц не вылезает… Эх! Вернуть бы время назад! Но что теперь говорить…
Ольга Степановна живет с мужем и внуком Артемом четырнадцати лет.
Дочь Ольги Степановны, Вика, умница, красавица, отличница и гордость родителей, в семнадцать лет выкинула фортель, которого никто не ждал: забеременела. Такого Ольга Степановна и представить не могла в самых страшных снах.
Девочка интересовалась литературой и историей, много читала, готовилась к поступлению в хороший вуз. Мама уверена была, что на мальчиков ее дочь и не смотрит, просто не тем голова занята.
И тут как гром среди ясного неба.
И ладно горе-папаша был бы дивный мачо или принц на белом коне, а то сосед-очкарик, с которым вместе на курсы подготовки ездили и занимались с репетитором.
Дозанимались, ага.
Сказать, что Ольга Степановна, узнав, была в шоке — ничего не сказать. Она орала, костерила дочь последними словами, настаивала на аборте, проклинала и Вику, и нерожденного ребенка, и папашу вместе с его родней до седьмого колена… Надо сказать, в эти дни было сказано много слов,о которых Ольга Степановна жалеет всю жизнь. И за которые, видимо, всю жизнь и расплачивается…
Вика все-таки вопреки желанию матери родила. Немного преждевременно. Мальчик родился слабым, и буквально с первых дней, как магнит, стал притягивать к себе проблемы и неприятности. И, хотя Ольга Степановна уже полностью смирилась с рождением внука, полюбила его всей душой, тряслась над ним и исступленно выхаживала, ребенок не вылезал из болезней: то отит, то коревая краснуха (еле выжил), то острый пиелонефрит…
Любая простуда приводила к пневмонии, любая болячка тащила за собой осложнения. Аллергия была буквально на все, причем, не простой диатез, как у многих младенцев, а отек гортани — едва успевали доехать до больницы.
Ольга Степановна подсчитала — в больницы с Артемом только за первый год его жизни попадали аж семнадцать раз.
Как только Артем начал ходить — к болезням прибавились травмы. И на гвоздь натыкался, и с качелей падал, и кипятком ошпаривался, и собаки кусали, и даже в люк ухитрился свалиться. И все это — буквально на глазах и на расстоянии вытянутой руки от присматривающего.
Вот только что буквально все нормально, ребенок стоит рядом на ровном месте, и никакой опасности ниоткуда не видно. А в следующую секунду он бросается к окликнувшему его приятелю, неловко оступается, падает — и сложный перелом лодыжки, два месяца в гипсе. И это только один пример.
Невезучий, что еще сказать.
Учителя Артема почему-то не любят, в школе у него постоянно какие-то проблемы с первого класса. Хотя ведь и подготовили ребенка неплохо, и следят, и бабушка с ним сидит над уроками.
— То выучит не то, то не выучит вообще, а как выучит урок от сих до сих — тут, как назло, либо учитель заболеет, либо контрольную отменят, либо еще что-нибудь, — вздыхает Ольга Степановна. — К тому же он постоянно не в том месте и не в то время, и за всех отдувается.
Ольга Степановна винит во всем только себя — сама накликала, когда узнала, что у дочери будет ребенок…
У Вики, кстати, тоже жизни нет.
Ничего не складывается. Ни образования, ни работы, ни семьи, ни детей больше, ни отношений, ни денег, ни собственности. Куда не кинь — везде клин.
А ведь такие надежды, серебряная медаль, ум-красота-таланты, достойные родители, честолюбивые мечты — а вот поди-ка ж ты… Живет сейчас с каким-то очередным ухажером, который терпеть не может ее ребенка.
И в этом Ольга Степановна тоже винит себя.
— Загубишь жизнь! Институт не окончишь! Кому ты будешь нужна! Шалава! Сдохнешь под забором! — кричала она пятнадцать лет назад рыдающей беременной дочери.
И, кажется, примерно так все и получается….
Материнское проклятие в действии? Можно ли еще что-то исправить, как думаете?
Или это все ерунда и дело не в том, никаких проклятий не бывает?
