— Через что я только не прошла за эти два месяца, чего только не натерпелась! — рассказывает семидесятидвухлетняя Любовь Анатольевна, — и в доме престарелых побывала, и даже к моему стыду побираться пришлось на улице, а все из-за родного сына!..
Сына — Бориса, Любовь Анатольевна с пяти лет воспитывала одна — муж ее, часто мотавшийся по командировкам, после восьми лет их брака, как оказалось, нашел себе «командировочную жену» в одном из областных городов, и в один «прекрасный» день собрал свои вещи и сообщил верной супруге: «Квартиру я вам с сыном оставляю, извини, что так вышло, алименты также платить буду, но любовь у меня с ней, понимаешь…».
Чего уж тут поделать?.. Характер у Любовь Анатольевны был миролюбивый, поэтому всплакнув и погрустив пару месяцев, она поняла, что как-то надо двигаться дальше — Борьку к школе готовить, саму себя в порядок приводить, работать в конце концов — на алименты одни не проживешь с маленьким ребенком.
Жила она тогда с утра до ночи в основном на работе — устроилась сверхурочно еще уборщицей в офис — прибавка к основной зарплате администратора в бассейне. Хорошо хоть все рядом с районом, где они жили.
Когда успевала, следила за уроками Бори — чтобы тот успевал все сделать по предметам, не хватал двоек. Где надо — нанимала репетиторов: «Вот тебе денежка, запишись к Ольге Борисовне — математику подтянешь, а то тройки одни у тебя».
Но у мальчика в приоритете были одни развлечения — деньги бережно выделенные матерью на репетитора, он спускал на модные в то время игровые автоматы. А когда Любовь Анатольевна интересовалась, помогают ли дополнительные занятия, тот уверенно кивал: «Очень помогают, даже самому интересно…».
Заботливая мать тогда в мечтах представляла: «Вот закончит сын школу, поступит в университет, станет востребованным специалистом». А что ей еще можно было сделать, если проконтролировать и помочь некому было, а у одинокой матери и так времени на сына в обрез — работать надо…
Вырос Борис и никуда не поступил в итоге. Два года на шее у матери после школы сидел — все в компьютерные игры играл, да с такими же дружками по подворотням шлялся — от армии бегал… Лучше бы его в армию забрали, честное слово.
Устроился потом все же грузчиком в Пятерочку рядом с домом — и то, туда пошел, потому, что мать на пенсию вышла и перестала баловать сына вкусняшками: «Маа, достала уже эта гречка с резиновой курицей! Ты ее что, протухшую купила чтоль?!».
На что мать только хмурилась и тихонько отвечала: «Да ведь Боря, пенсию если всю сейчас потрачу, потом жить не на что будет…».
Так и проработал никуда не стремящийся сын в этом продуктовом почти десять лет — то бросал работу и дома сидел, а то опять туда же устраивался — место грузчика, как правило, всегда было вакантным и на какую-то вкусную еду и даже выпивку Борису этой небольшой зарплаты хватало с лихвой.
Мать же он не кормил и своей едой ее не угощал — ей даже самой на рынок приходилось с тележкой мотаться, чтобы на небольшую пенсию купить немного говядины, картошечки, сыра дешевого и овощей.
Сыну было уже за тридцать, когда непонятно откуда у него появилась безумная мимолетная идея: «Чего это я батрачу на этой надоевшей работе за копейки — так уже надоело мне напрягаться! А что если…».
И то ли насмотревшись новостей о дорогой московской недвижимости, то ли так ему нашептал кто-то из его знакомых забулдыг, но Боря в тот час же решил однокомнатную квартиру, в которой они жили с матерью, продать, деньги забрать себе и наслаждаться жизнью: «Это же пять миллионов будет, не меньше! Сниму квартиру, а остальное потрачу на себя, работать вообще не надо будет!.. И так куплю все, что захочу!».
О матери тогда он и не думал. А задумался о ней, только когда стал более решительно обдумывать свой не чистый на руку план: «Так… Собственность на матери сейчас, надо бы ее как-то переоформить попросить… Что то придумать…».
Через месяц Любовь Анатольевна праздновала свое день рождение. Сын, до этого никогда не даривший подарков, принес в этот раз матери цветы и торт: «Маа, тебе уже 71, старенькая ты у меня стала… Вот решил поздравить…»
Бедная, ничего не подозревающая, мать аж прослезилась тогда: «Спасибо сыночка, приятно так аж на душе тепло стало от твоего внимания!». А заодно сын подсунул доверенность на право всевозможных действий с квартирой от лица матери: продажа, сдача в аренду и прочее: «Подпиши сейчас, а потом сходим к нотариусу — заверим…
Не переживай ты так, мама — это типа завещания, мало ли что, а то вдруг потом еще отец мой объявится — квартиру оттяпает, неизвестно ведь где он сейчас». Любовь Анатольевна тогда поверила сыну, а зря…
Уже через месяц оказалась она в доме престарелых. Специально Борис выбрал платный, чтобы стопроцентно вывезли старую мать, не пожадничал 40 тысяч на «срочное» оформление и около 20 тысяч за первый месяц, которые он позанимал у дружков: «Так квартиру будет проще продать, если мать мешаться не будет перед покупателями… А друзьям я с продажи квартиры деньги отдам «.
Как бедная Любовь Анатольевна мучалась первые две недели в этом доме престарелых, как плакала. Ведь она еще могла ходить, а её держали почти как в тюрьме, но больше всего она не могла принять предательства родного сына: «Эх, Боря-Боря, неужели ты мог так поступить со мной?.. Не верю…».
Прошли уже три недели и на одной из прогулок вокруг дома, Любовь Анатольевна увидела, что дверь на улицу, обычно закрытая в этот момент была приотворена. Подумав с минуту, она просто тихонько и не привлекая внимания как ни в чем не бывало спокойно вышла на улицу и пошла прочь.
Когда она каким-то чудом, на перекладных, добралась до своей квартиры — дверь оказалось закрыта. И была закрыта больше до самой ночи: «Ничего не поделать, пойду на вокзал ночевать… Соседи ведь не пустят…».
Почти неделю она скиталась — вокзал, закрытая дверь квартиры, улица… Чтобы не помереть с голоду, просила у людей милостыню на улице. Кто-то давал монетки по два рубля.
А кто-то и по пятьдесят бросал бумажки — чтобы купить хлеба с водой, денег хватало. Так и бродяжничала, пока на восьмой день к ней, согнутой в коленях, не подошел батюшка в церковной одежде: «Бабушка, вставайте, пойдемте со мной…»
Так она оказалась в монастыре. И хотя там уход был хороший, но она все равно хотела вернуться в свою родную квартиру. Молилась в монастыре ежедневно, просила Бога помочь…
Наверно и правду говорят, что если искренне человек молится, то его молитва подействует…
Прошел еще месяц в монастыре, когда на пороге появился её сын а рядом была женщина по дорогому одетая, лет сорока. Он попросил женщину постоять в сторонке, а сам подошел к матери: «Мама, ты как тут оказалась?! Я же там деньги за тебя платил… Мы тебя обыскались уже везде, хорошо этот святоша (он кивнул на батюшку) к нам пришел про тебя рассказал. Тут в той бумажке, которую ты подписывала — ошибка вышла. Номер дома указан не «3к1», а просто «3». Покупатель у меня отказывается с такой доверенностью квартиру оформлять».
Он кивнул на женщину, которая в тот момент о чем-то, с большим интересом и возмущением, разговаривала с батюшкой.
В один момент, той женщине все стало ясно. Она подошла и сказала: «Так это вы так с матерью своей поступили!? Вы ничтожество! Вас в тюрьму за такое надо сажать! Давайте ключи от квартиры!».
Она наклонилась к Любовь Анатольевне: «Поедемте со мной — у меня тут машина, я вас в вашу квартиру отвезу». Опешившему Борису ничего не оставалось сделать, как отдать ключи в руки этой женщины, которая, кстати, работала адвокатом в одной известной конторе.
Эта женщина-адвокат, Светлана, отвезла Любовь Анатольевну в ее квартиру и строго настрого запретила ей подписывать всякие бумажки для сына: «И пускать его я Вам не рекомендую. А приедет — звоните.
Я в любое время подъеду.». Конечно мать не стала пускать сына обратно домой, да и он видимо был так опозорен прилюдно в монастыре, что и сам все понимал… Скитается сейчас где-то на съемных…
Зато Светлана раз в неделю приезжает к Любовь Анатольевне, привозит продуктов, лекарства, интересуется здоровьем. Денег за покупки со старушки не берет — понимает, что пенсия у нее небольшая, а ей самой по душе — помогать бабушке…
