В секции универмага, куда Лену определили работать, ее встретила рослая и яркая брюнетка.
— Галка, — назвала она себя, обнаруживая в своих несколько медлительных движениях повадки некоей зарубежной кинозвезды. Пальцы у нее были унизаны кольцами — похоже, дорогими. Из-за обилия краски на лице возраст брюнетки определить было невозможно.
В универмаг Лену устроила тетя, к которой она приехала два дня назад из небольшого районного городка. Мысль пригласить к себе племянницу пришла тете в голову после того, как ее сын с женой уехал на Север и квартира ее вдруг опустела.
…Несколько раз в течение дня к Галке подходили какие-то молодые и не очень молодые люди. Они ставили портфели на прилавок и вполголоса о чем-то беседовали с нею.
После закрытия универмага, когда Лена собиралась уже домой, к ней подошла Галка и предложила пойти вместе в кафе.
— Надо же нам познакомиться поближе, — сказала она.
Лена растерялась, но, все-таки поторопилась согласиться.
Народу в кафе, — видимо, по случаю будничного дня — было немного. Галка и Лена обосновались за свободным столиком.
— А ты заметила, как на тебя поглядывали? — спросила Галка, прикурив сигарету.
— Кто? — не поняла Лена.
— Парни, мужчины — кто же еще…
— Нет, не заметила.
— Ты можешь иметь успех, только не будь дурочкой… Вот смотри… — и Галка растопырила пальцы, унизанные перстнями и кольцами. — Ты думаешь, сама покупала? Как бы не так! Все до одного — подарки. Поняла?
Лена кивнула.
— А чего ты поняла?
Ответить Лена не успела: подошла официантка с заказом. Галка не спеша разлила вино — сначала Лене, потом себе.
— Ничего ты не поняла, — сказала она, возвращаясь к прерванному разговору.
Лена приготовилась слушать, но Галка предложила ей сначала выпить. Они пригубили вино — Лена чуть-чуть, Галка сделала несколько глотков.
На работе мне многие завидуют… — Галка длинными пальцами с ярко накрашенными ногтями взяла положенную на край пепельницы сигарету и затянулась. — А все потому, что у меня поклонников много. Видала, сегодня подходили? Каждый день так… «Галочка, Галочка…» Мужчины, если им женщина нравится, на все готовы.
Галка придвинулась вплотную к столу, наклонилась над ним, словно собираясь открыть Лене тайну.
— Ты не подумай: только, что с мужчинами я встречаюсь из-за денег и подарков. Если кто-то мне не нравится, так пусть он озолотит меня — я не пойду с ним…
Галка взяла бокал и жестом пригласила Лену выпить. И та повиновалась своей новой подружке, как неискушенный человек повинуется человеку опытному, видавшему виды, — с готовностью и тайным опасением. Галка вызывала в ней и страх, и восхищение. Но восхищения все же было больше.
В субботу — если ты, конечно, не возражаешь — мы пойдем с тобой в одну компанию. Вот увидишь, будет весело…
Давая понять, что разговор окончен, Галка подозвала официантку. Выходя из кафе, Лена чувствовала приятное головокружение. Страх исчез, она была в восторге от новой подруги.
Ночью Лена долго не могла заснуть — переживала происшедшую с ней перемену, вспоминала подруг и приятелей, оставшихся в городке, — всех тех, кто должен был ей теперь завидовать.
Приглашение тети приехать к ней Лена приняла с восторгом: перед ней нежданно-негаданно распахнулись ворота в расцвеченный яркими неоновыми красками мир Большого Города. Накануне выхода на работу тетя наставляла племянницу:
— На улице к тебе будут подходить —предлагать проводить, познакомиться — ты слишком уж строгой не будь. Ничего тут плохого нет, если кто-то проводит тебя до дому. Но уличным знакомствам не доверяй — мало ли кто может подойти к тебе. Другой и соврет — недорого возьмет… Все-таки лучше, если ты с человеком в компании познакомишься. Надежнее…
Тетя оказалась права: на улице, в транспорте к ней нередко приставали молодые парни. Длинноволосые, грубые, сильные физически, они считались только со своими собственными желаниями, и порой нелегко было от них отделаться…
В субботу Галка спросила Лену:
— Ты предупредила тетю, что вернешься поздно
— Предупредила.
— И что она?
— Говорит, будь осторожна.
— Вот-вот. Мне мама раньше то же самое говорила…
«В компанию» они ехали трамваем, и Галка говорила:
— Конечно, можно бы и на такси. Но, во-первых, здесь недалеко, а во вторых, торопиться нам незачем.
На площадке четвертого этажа она нажала на кнопку звонка. Прошло несколько долгих секунд. За дверью послышались шаги по чему-то мягкому, щелкнул замок.
— A-а, Галочка, ждем, ждем. Заходите…
В дверях стоял невысокий парень: рыжеватая бородка, очки.
— Слава, — назвал он себя, пожимая руку Лены и глядя ей в глаза умными, все понимающими глазами. — Заходите, будьте как дома, — пригласил он ее в комнату, в которую уже вошла Галка, встреченная громкими возгласами.
Первое, что бросилось в глаза Лене, — это множество книг и всевозможных предметов. На столе, придвинутом к дивану, стояли цветы, бутылки шампанского и коньяка.
За столом сидели трое: чернявая, маленькая и на вид совсем молоденькая — девушка и двое парней — тот, высокий и светловолосый, который днем подходил к прилавку, и другой — худощавый, с небольшой черной бородкой и черными глазами.
— Регина, — представилась девушка.
— Николай, — неловко поднялся из-за стола, обнаруживая высокий рост, парень с бородкой.
А тот, светловолосый, сказал, улыбаясь глазами:
— Матвей. Смешное имя, не правда ли?
И, отложив в сторону гитару, которая праздно лежала у него на коленях, поцеловал Лене пальцы. Она смутилась, не зная, как вести себя, но Матвей ее выручил:
— Садитесь сюда, рядом со мной.
Разлив шампанское по бокалам, он поднялся над столом:
— Предлагаю тост за Елену прекрасную. Надеюсь, она не будет для нас, мужчин, яблоком раздора. Галочка, Региночка, вы меня, конечно, правильно поняли. Вы, как всегда, изумительны, но… за вас мы уже пили не раз, а за Лену — впервые…
Регина и Галка вместе с мужчинами весело подняли бокалы и потянулись к Лене. А та вдруг почувствовала себя невероятно счастливой: вот оно — чего она так ждала, вот он — ее славный, веселый и остроумный рыцарь. А имя у него действительно немножко смешное.
Искрилось шампанское в хрустале бокалов, искрились счастьем глаза Лены, а Матвей улыбался и говорил слова, которые были ей приятны…
Слава встал и включил магнитофон. Комнату, в которой приглушили свет, залила невыразимо прекрасная музыка. Матвей склонился к Лене, сказал негромко:
— Пойдемте танцевать…
Галка с Николаем и Слава с Региной уже танцевали. Лена встала, и Матвей привлек ее к себе, надежно обхватив рукой талию.
Музыка лилась негромко, и хотелось, чтобы она никогда не прекращалась и чтобы эти дозволенные танцем объятия длились долго — весь вечер, всю ночь.
Потом снова все сели за стол, и тост говорил Николай. После шампанского пили коньяк, закусывая его тонко нарезанными ломтиками лимона. Матвей ни на минуту не оставлял Лену в одиночестве, угощал всем, что было на столе, наливал шампанское и коньяк, рассказывал смешные истории.
Он пригласил ее на балкон, и они стояли там, слушая затихающий ночной город. Балкон выходил во двор, и внизу, под ними, видны были кроны деревьев, слабо освещенные неяркими лампочками у подъездов.
— Скажи, со мной тебе хорошо?
— Хорошо.
— Значит, я нравлюсь тебе?
— Нравишься.
— А что бы ты сделала, если бы я… поцеловал тебя?
Лена растерялась: этот вопрос прозвучал для нее слишком уж скоро.
— Не знаю, — неуверенно ответила она.
Матвей взял ее за руку и обнял за плечи. Лица их оказались рядом — глаза в глаза. Она немного испугалась, когда увидела, что губы Матвея приближаются к ее губам.
Она хотела отступить назад, но Матвей резко привлек ее к себе, и губы их встретились, отдаваясь поцелую, Лена закрыла глаза, и последнее, что она увидела, было небо в звездах.
Матвей уже отпустил ее и стоял рядом, держа за руку, а она все никак не могла прийти в себя.
— Ну, вот видишь, как все просто, — говорил он, улыбаясь глазами. — И ничего страшного… А ты испугалась…
Под ними темнел двор. Со дна его, как из колодца, поднималась прохлада. Лена поежилась и посмотрела на Матвея, как бы спрашивая: что дальше будем делать? Он понял ее немой вопрос, обнял, привлекая к себе.
Потом стал целовать ее волосы, лицо, шею. Лена стояла покорная и тихая, но вдруг, отстраняясь, испуганно вскинула голову:
— Ведь нас могут увидеть!
И посмотрела на открытую балконную дверь.
Матвей засмеялся и, отодвинувшись, таинственным жестом пригласил ее заглянуть в комнату.
Домой возвращались на такси в третьем часу ночи. Машина мчалась по пустынному предрассветному городу. Галка с Николаем вышли раньше, и теперь Матвей и Лена были одни, если не считать шофера.
Они сидели, тесно прижавшись друг к другу, и Матвей крепко обнимал Лену, кольцом сомкнув руки вокруг ее плеч. Оба молчали.
Последующие дни для Лены были одновременно и ожиданием счастья, и счастьем ожидания. С утра она жила вечерней встречей с Матвеем — скорее бы! И вечер приходил. Хоть и не так быстро, как того хотелось, но приходил.
Время до сумерек они коротали в кино, в кафе, просто бродили по городу, и Матвей рассказывал Лене смешные истории, напевал песни, которых он знал бессчетное множество.
Когда темнело, они отыскивали укромный уголок в парке или сквере и целовались там. Эти часы — минуту за минутой — Лена переживала потом снова — когда засыпала дома, когда просыпалась утром. Она хотела продлить их в своих воспоминаниях так коротки они были в действительности,
По субботам они собирались у Славы на квартире. Родители его были в длительной командировке за границей, и он был полным хозяином в своем доме. В их кругу Лена была теперь своим человеком.
— Регина и Слава поженятся? — спросила Галку Лена, когда однажды после работы они гуляли по городу.
— С чего ты взяла?
— Ты же сама говорила, что она ночует у Славы…
Галка рассмеялась:
Какая ты наивная!.. Ночует. Ну и что?..
Лена промолчала, задумалась. Вчера Матвей при встрече долго говорил ей о «свободной любви», о том, что она заменит «институт брака», а Лена никак не могла взять в толк, почему же сейчас любовь — несвободная. Теперь она все поняла: у Славы и Регины — «свободная любовь», у Галки и Николая — тоже…
После продолжительной июльской жары, неожиданно налетели дожди, а вместе с ними пришли холода. В один из ненастных дней, когда на улицу даже смотреть было тошно, в универмаг зашел Матвей. Отозвав Лену в сторонку, он сказал, тронув ее волосы:
— Понимаешь, это может надолго затянуться, — и Матвей кивнул в сторону улицы. — Мы и так уже несколько дней не виделись, и — откровенно — мне надоело ждать милостей от природы. Короче, мы можем встретиться на Славиной квартире…
Лена сразу поняла, что означает это предложение. Они стояли близко от стеклянной стены, по которой снаружи бежали струи дождя.
— Хорошо…
— Значит, ты согласна? — услышала она слишком уж близкий и отчетливый голос Матвея.
— Да.
Как и договорились, Матвей встретил Лену после работы у служебного входа и, передав ей на ходу букет гладиолусов, усадил в такси, ожидавшее их у тротуара. Машина вырвалась на середину улицы и полетела сквозь потоки воды, усиленно работая дворниками.
Матвей привычно обнял Лену за плечи, а она, уткнувшись лицом в цветы, с наслаждением ловила сквозь пышный их аромат травянисто-влажный запах зелени.
— Приехали, — сказал Матвей, когда такси остановилось. Одной рукой придерживая дверцу, другой он помог Лене выйти из машины.
Всемирный потоп, — говорил он, увлекая Лену за собой к хорошо знакомому теперь подъезду.
При входе он пропустил ее вперед и, едва дверь квартиры за ними захлопнулась, обнял Лену и, мокрую еще, озябшую, стал целовать, отыскивая губы. Она не противилась его порыву, но на поцелуи не отвечала — не пришла еще в себя после дождя и холода.
Раздевшись, они прошли в комнату. Здесь, на столе, уже стоял коньяк.
Матвей взял в руки бутылку.
— Не возражаешь, если мы сразу, без предисловий?.. Изнутри тоже надо согреться…
Нет, Лена не возражала. Больше того — ей хотелось коньяку. И не только для того, чтобы согреться. Коньяк должен был вывести ее из состояния внутренней замкнутости, которое передалось ей еще днем, после разговора с Матвеем. Почему-то не было той радости, того волнующего полета, которые не раз переживала она раньше.
Матвей разлил коньяк по рюмкам, поднял свою:
— Давай попросту — за нас с тобой.
Конечно, можно и попросту. Когда за столом двое, красивые слова не нужны. Поднимая рюмку, Лена заметила в глазах у Матвея все то же напряженное ожидание, которого прежде она в нем не знала. Почему оно так неприятно?
Лена выпила коньяк. Матвей наклонился и поцеловал ее в висок.
— Иди ко мне…
Лена услышала его близкое дыхание, и тут же сильные мужские руки подняли ее и понесли. Они опустили ее на диван, лицо Матвея склонилось над ней. Глаза его в упор смотрели на нее, и была в них непривычная для нее жестокость и самоуверенность опытного, знающего себе цену мужчины.
«Ну!» — требовательно говорили они, а ей хотелось другого взгляда — любящего, мягкого. Лена пыталась оправить на себе платье, но Матвей остановил ее.. «Лишнее!» — сказал его жест.
«Так все просто…» — мелькнула у нее мысль.
Воспользовавшись его замешательством, Лена быстро встала с дивана.
— А я музыку хочу послушать!
— Пожалуйста… — растерянно проговорил Матвей, провожая взглядом ее легкую, стройную фигуру, четко вырисовывающуюся на фоне окна и балконной двери.
Он запоздало поднялся с дивана, но Лена предупредила его:
— Я сама, и включила радиолу.
Лена вспомнила, как она старалась, не придавать значения некоторым моментам в их отношениях. Матвей мог, например, после долгих объятий и поцелуев как ни в чем не бывало посмотреть на часы и сказать: «Ого, а мы засиделись». А совсем недавний случай в троллейбусе?..
Поздно вечером они возвращались из парка на одном из последних троллейбусов. Он был почти пуст, и Матвей, усадив Лену, прошел вперед, чтобы взять билеты. На место рядом с нею неожиданно плюхнулся подвыпивший парень из тех — длинноволосых. «Здесь занято», — подойдя, сказал Матвей парню.
«Знаю», — нагло отозвался тот. «Потрудитесь встать», — настаивал Матвей, но длинноволосый и не подумал сделать это. «А мне здесь нравится», — ухмыльнулся он. «Мне тоже», — не уступал Матвей.
Парень засмеялся: «А ты не дурак, кореш. Только давай по справедливости. Ты зажимал ее? — он кивнул на Лену. — Зажимал. А я только посижу рядом с ней. Она мне нравится, понял?..»
Лена встала, чтобы уйти со своего места, но парень не пустил ее: «Сиди, голуба. Я же тебя не трогаю. Всё честь по чести…» — «Мне сейчас выходить, слышите?» — крикнула она парню, и только после этого он нехотя выпустил ее.
Они сошли с троллейбуса на три остановки раньше, и, пока пешком добирались до Цветочной, Матвей оправдывал себя: «Понимаешь, я не хотел публичной драки. Публичная драка — да еще с каким-то подонком — отвратительна…»
Лена молчала, она успокаивала себя, старалась не придавать случившемуся значения. Впоследствии она постаралась забыть происшедшее, но с тех пор Матвей перестал быть для нее рыцарем без страха и упрека…
За окном начало темнеть. Дождь стал настойчивее, злее.
Сзади подошел Матвей и обнял Лену.
— Не надо.
— Скажи мне, что произошло?
— Ничего. — Отпусти меня.
— Тебя словно подменили…
— Возможно…
Руки Матвея разжались. Не глядя на Матвея, она прошла в прихожую и стала надевать туфли.
— Что ты из себя воображаешь? — услышала она голос Матвея, тон его был злым и холодным. Хочешь я расскажу тебе твою жизнь?.. Ты выйдешь замуж за шофера. Родишь ему двух детей, будешь стирать им — пеленки, ему — рубашки и кальсоны, готовить каждый день завтрак и ужин. По субботам и воскресеньям он будет напиваться и ревновать тебя ко всем известным и неизвестным ему мужчинам. В сорок ты захочешь вспомнить свою молодость, но вспомнить будет нечего…
Лена не стала его слушать. Она сама открыла дверь, вышла на площадку и быстро побежала вниз, на ходу надевая плащ.
