В доме еще не старой вдовы Алены Трухановой гуляли свадьбу. Выдавала вдова свою дочь Гальку замуж. Да не больно была весела Алена. Через какой-нибудь месяц сын Иван из армии возвращается, а этой, видишь ли, припекло с какого-то боку — невтерпеж брата дождаться.
Подозревала вдова, что неладное с дочерью творится, потому и спешит грех прикрыть замужеством.
Денек пошумела, покуролесила свадьба в тесном Аленином дворе да и на убыль к вечеру пошла. На вдовьи доходы не разгуляешься.
Утром вдова уже выпроваживала молодых на автобус. Галька и ее муж Игорь работали в городе на большом заводе. Три свадебных дня промелькнули для них одним днем. Пора было выходить на работу, и медовый месяц начинать в цехе.
— Смотрите ж, — наказывала Алена молодым.— Живите душа в душу, не то беда…— и напоследок, уже когда подкатил автобус, теща не выдержала и обратилась к зятю:— А ты, Игорь, смотри не обижай Галю. Не то приеду, так мало тебе не будет…— и Алена потрясла перед зятевым носом кулаком. «Хоть он с виду и смирный, а наказать ему надо, чтоб рукам воли не давал,— думала вдова, возвращаясь домой.
— Выпроводила, Алена?— окликнула вдову сидевшая за своим двором Еремеевна.
— Ой, выпроводила,— слабо махнула рукой Алена и присела на лавочку рядом со старухой.— Вот теперь и думай-гадай, как там у Гальки она, жизнь, сложится. Еще ж у меня Ванюшка с армии возвернется…
— Побегу, Еремеевна,— наконец спохватилась она.— В избе что Мамай прошел — все вверх дном.
— Беги, беги,— отмахнулась старуха.
Жила Алена одна. Аленин мужик почему-то с самого начала совместной жизни начал хиреть. И не потому, что баба его «заездила». Вовсе нет. Такой уж, видать, с корня порченый пошел.
До сорока кое-как дотянул и вовсе увял. Шестой год вдовствовала Алена. И каждый год к ней наведывались сваты. Ей было приглянулся один мужик залетный. Мужик под стать Алене. Приняла его вдова к себе, правда, перед сыном и стыдновато было. Ванюшка уже десятилетку заканчивал.
Но и двух месяцев не прожил примак у Алены. Начал попивать, а как-то попытался и вдову поколотить за то, что не дала трешку. Этого баловства за всю жизнь Алена ни разу не испытывала на своих боках, хотя бывало своего муженька и шлепала по шее в какой-либо досаде.
Одним словом, вскоре примак стоял за воротами вместе со своим чемоданом.
Сына в армию проводила вдова и вовсе пригорюнилась. Правда, накануне Галькиной свадьбы наведывался один из дальней деревни. Мужик ростом вроде и высок, и плечи широкие, но больно уж загнан с виду, дохлый какой-то, сразу видно, что болезнью внутренней страдает. Забоялась Алена, что и с этим на руках придется маяться, отказала.
«Ему, сердешному, место посуше на кладбище присматривать надобно, а он — жениться…— так думала Алена, закрывая калитку еще за одним женихом. — Все они такие мужики, в нем силы-то остается глаза закрыть, а он за бабенками подглядывает». Так вот и тянулось ее житье-бытье.
Здравствуйте, Алена Сергеевна.
— Здравствуйте,— ответила вдова.
Хоть и сумеречно было во дворе, она хорошо разглядела невестку, и не без дива. На лице у той где только не понамалевано, волосья на голове какой-то рыжей метлой вверх задраны, кофтенка на плечах коротенькая, и пуп видно, а на штанах окромя железок и латок, ничего нет.
— Здравствуйте,— еще раз тихо сказала вдова.— И когда же это вы успели пожениться?
— В загсе, мам, позавчера были, заявление подали — я еще служил,— бодрым голосом доложил Ванюшка и, смутившись, добавил: —Ты уж прости, что тебе не писал об этом. Знаю, какая ты у меня… беспокойная.
— А как же без моего позволения на то?— брякнула Алена.
Ванюшка улыбнулся, поцеловал мать в щеку, а невестка рассмеялась.
— Не сердись, мам,— обнял за плечи Алену сын.— Мы с Инной любим друг друга, и у нас будет ребенок…
— Откуда ребенок?— глянула внимательно вдова на голый невесткин пуп.
— Еще не скоро, потом…— очень засмущался Ванюшка.
— Ладно, пошли в дом,— на выдохе сказала Алена, чувствуя в себе поднимающуюся досаду на сына. Да разве таким она его провожала в армию? Да тихий, да скромный был. На девку глянет — маковым цветом нальется. А тут, видишь ли, у него ребенок будет.
Вздыхая, принялась Алена на стол собирать.
«Не иначе она, эта Мина, Ванюшку совратила. В увольниловку пошел, а тут она его и сцапала. Да где видано, чтоб с голым пупом беременная шастала, и штаны в заплатках. Тьфу!»— Хоть и мысленно, но люто бранилась вдова.
Когда сели за стол и увидела Алена, как эта «Мина» и ее Ванюшка беззастенчиво льнут друг к дружке, то и вовсе окаменела сердцем к их счастью.
— Ну вот что, сынок,— молвила вдова сухо.— Свадьбу сколотить тебе я, видно, не осилю. О Галиной свадьбе я тебе отписывала,— посуровела Алена лицом, видя перед собой не огорченные, а улыбающиеся лица молодых,— Так вот, даже Гале по нынешним временам я осилила лишь гулянку-однодневку. А тебе не осилю, не гневись.
— Да не надо нам никакой свадьбы,— взмолился Ванюшка.— Мы через два дня в город уезжаем. Там уже и работу нашли. В общежитии комнату дадут, через год квартиру обещают. На стройку пойдем.
— Когда ж это вы успели?— недоверчиво протянула Алена.
— Мы все успели,— подмигнул Ванюшка своей Инне.
Невестка все больше и больше не нравилась вдове. Это она, эта страхолюдина, неизвестно чем приворожила ее Ванюшку, отняла последнее утешение.
Пока молодые гостевали у Алены, она на работу и с работы задами ходила. Страшно было ей по улице пройти. «Засмеют ведь насмерть,— думала вдова.— Скажут, из каких краев твой Ванька чуду-юду такую привез?»
А когда уж собрались на автостанцию идти, замешкалась Алена возле сына. Ты б того… приказал своей — пусть скинет штаны те,— в таких убогого сейчас не увидишь. А коль нет платьев, то я ей своих хоть три дам и белья пару.
Усмехнулся Ванюшка и молча вышел в соседнюю комнату, где жена перед зеркалом прихорашивалась.
Алена быстренько метнулась к сундуку. Не успела она и крышки поднять, как из соседней комнаты услышала невесткин хохот. Да так долго хохотала, пока не закашлялась.
«Чем это он ее так рассмешил?»— недоумевала Алена, перебирая свои платья. Она отобрала три. Одно, в крупный горошек, было ей особенно любо. Затем сверху положила пару трикотажных, ни разу не надеванных рейтуз. Лифчиками делиться с невесткой Алена не стала. Те пригодились бы Ванюшкиной Мине разве что на зад.
Сложив стопочкой, Алена все оставила на виду. Не желая смущать невестку при переодевании, она подхватила наготовленный чемодан и крикнула так, чтобы ее услышали в соседней комнате:
— Ванюш, я с чемоданом пошла! За билетом постою, а вы не мешкайте…
Алена выстояла очередь, взяла билеты, когда показались на улице молодые. Еще издали вдова заметила, что невестка ее платья не надела. Но какой-то клочок материи на ней был навроде платья. Алена свободно вздохнула. Ну, это уже не страшно — в таких платьях и местные девки показываются. И еще заметила вдова, что невестка висла на руке сына от хохота.
Вдова по-прежнему ходила на совхозные работы, вечерами доила свою Красотку, а потом подолгу просиживала, пригорюнившись, у темного окошка. Дети навещали Алену не часто. Они наезжали наскоком и вечно торопились. Распихивали по сеткам и авоськам все, что давала им мать, и исчезали, словно их и не было.
Предположения Алены сбылись. Галька родила внука вопреки срокам от свадьбы. Но от этого бабкиной любви к внучонку ничуть не убавилось. Правда, привозили внука редко.
У Ванюши с Миной — Алена так и не привыкла называть невестку Инной,— родилась девочка, которую бабушка видела всего лишь раз.
Захотелось вдове посмотреть на месте, как живут ее дети. Галька и Ванюша жили в разных городах. Первой решила Алена навестить дочь. С Галькиных слов, так больно уж ей хорошо живется в городе. Имеют якобы они новую квартиру, ковер во всю стену и мебель блескучую.
Алена не часто бывала в городе. Не любила она его. Добираться она решила сама, чтоб не отрывать молодых от дела. Поплутала маленько среди домов-близнецов, поспрашивала и нашла нужный дом и нужную квартиру. Кнопочку черненькую надавила у двери и сама испугалась: вдруг дома ни души, и сиди, дожидайся, а курицу в самый раз бы в холодилку сунуть. Но дверь распахнул сам зять.
«Ишь, с лица-то покруглел да и животик выпустил, знать, и впрямь неплохо им тут живется»,— подумала Алена, переступая порог.
— Ой, мамка приехала!— увидела Галька мать и заобнимала-зацеловала ее тут же в прихожей.
— Ну, хватит, хватит,— смущенно бормотала Алена, непривычная к ласке.— Ты лучше к внуку проводи…
— Он спит, мам,— сразу почему-то с крика и визга перешла на шепот Галька. Она провела Алену в небольшую комнатку, в которой стояла кроватка. А в кроватке, разбросав пухлые ручонки и ножки в мягких складочках, безмятежно посапывал мальчонка.
— Округлился, подрос против того, что видела. Тьфу, тьфу, хоть бы не сглазить,— громким шепотом сказала Алена и, кивнув дочери на торчавший мальчишеский перчик, добавила:— Счас он тебе напрудит…
— Ну и пусть,— тихонько засмеялась Галька, несколько смущенная подсказкой матери.
Затем Алена приступила к осмотру квартиры. Не врала Галька. Было в жилье три комнаты, кухня, ванная и туалет. Был ковер, правда, не во всю стену, но большой — о таком вдова никогда и не мечтала, потому что знала: настоящего большого ковра у нее никогда не будет. Была и мебель «блескучая». Но больше всего Алене понравилось, как дочь распоряжалась зятем.
— Давай, мам, разговоры поразговариваем,— дурачась, сказала Галька и усадила мать в мягкое, низкое и неудобное кресло.
— Ой, забыла,— там же курица пропадет и масло, видать, потекло!—всполошилась Алена.
— Сиди,— сказала Галька и, повернув голову к двери, почти строго заметила:
— Игорь, там где-то курица и масло выложи в холодильник, пожалуйста.
— Галь, все сделаю,— донесся голос зятя, по-видимому, из кухни.— Галь, что на скорую руку — яичницу-глазунью или картошки поджарить?
— Мам, яичницу или картошку?— в свою очередь спросила дочь у матери.
— Вы уж сами решайте, — засмущалась Алена, пугаясь Галькиной распорядительности.
— Игорь, мама говорит, то и другое.
— Да что ты мелешь?!— замахала руками на дочь сконфуженная Алена.
— Как приказано,— весело откликнулся зять.
— Чо эт ты с ним так? — негромко спросила Алена, думая, что дочь решила перед ней повыкаблучиваться.— А вдруг обидится? Я уеду, а он и начнет из тебя пыль выколачивать.
Галька беззастенчиво расхохоталась:
— Да что ты, мам?! У нас четкое распределение: я занимаюсь сыном, он — хозяйством. А то, что распоряжаюсь, так ему это даже нравится. Игорь, тебе нравится, когда я распоряжаюсь?— вновь повернула голову к двери Галька.
— Только и делаю, что жду твоих распоряжений,— шутливо откликнулся Игорь.
— Вот видишь,— улыбнулась Галька.— Он же на работе целым цехом руководит — надоедает.
— Неужто и руководить надоедает?— удивилась Алена.
— Еще как…— и Галька, не удержавшись, снова расхохоталась.
Вечером бабушка играла с внуком на диване. У Гальки разболелась голова, и она, приняв анальгин, отправилась в спальню. А в ванной долго гудела стиральная машина. Там зять стирал пеленки.
По душе пришлось Алене дочкино житье. Приехала домой, так не могла нахвалиться старухе Еремеевне:
— Прямо скажу, королевское житье у Гальки! — рассказывала вдова соседке.— Там один туалет чего стоит. Летом-то и у нас ничего, а для зимы тот туалет больно хорош. А зять, Еремеевна, чисто золото. Галька то заплетет его, то распустит. Мяконький зять…
Прошло еще некоторое время. В последний приезд сын высказал Алене свою обиду. Вот, мол, мать, ты к Гальке ездила, а ко мне и разу не соизволила. Не приедешь этим летом, и я перестану приезжать в деревню. Испугалась Алена. И хоть по-прежнему не нравилась ей невестка, засобиралась в гости.
И снова по адреску нашла Алена теперь уже квартиру сына. Надавила она робко у двери черную кнопочку, и на пороге появилась Мина.
— Алена Сергеевна!— воскликнула невестка обрадованно и расцеловала свекровь в обе щеки. А навстречу уже шел Ванюшка, голый до пояса и почему-то потный, даже чуб у него взмок.
— Так-то, мать,— весело сказал сын.— Не пригрозил бы я тебе, так и до потопа не приехала бы.
Распаренный, пахнущий мылом и мокрым бельем, Ванюшка расцеловался с матерью. А за спиной у него откуда-то гудело требовательно и пощелкивало.
— Проходи, мать, располагайся,— все так же весело сказал Ванюшка.— Я мигом — тут у меня одно мелкое осталось…
— Сам стираешь?— удивилась Алена.
— Не-е, машиной,— уже из ванной откликнулся сын.
Навстречу бабке невестка вынесла полуторагодовалую внучку. Внучку Алена любила, потому что девочка очень была похожа на Ванюшку. С внучкой на руках обошла Алена все жилье молодых. У Ванюшки было проще, чем у Гальки. Но все равно квартира Алене очень понравилась, хоть и «туалет» был в одной комнате с ванной.
После ужина невестка разложила по всему столу книжки и принялась что-то почитывать да пописывать. Изредка она отрывалась от своего занятия, смотрела на дочь, щебетавшую возле свекрови, и ласково улыбалась обоим. Ванюшка чем-то гремел на кухне и лил воду из крана. Взяв внучку на руки, Алена пошла на кухню к сыну.
— Тяжело тебе небось так-то?— жалостливым полушепотом сказала она.— На работе намаешься да еще и дома все женское переделаешь.
— Ну что ты, мам,— с укоризной посмотрел на нее Ванюшка.— Мне дома все не в труд, а ей — время. Техникум заканчивает. Она у меня хорошая и умница, не в пример мне, дураку.
«Подмяла, подмяла Ванюшку Мина»,— думала вдова. И осталась неудовлетворенной ответом сына. И потом, ночью, ворочаясь на диване в большой комнате, Алена угадывала тяжелые Ванюшкины шаги там, в спальне. «И по ночам к малютке встает, бедный»,— еще больше сокрушалась Алена.
На обратном пути домой вдова не чаяла поскорее встретиться с Еремеевной. Ей не терпелось поведать старухе о том, что Мина «подмяла» ее Ванюшку и держит его если не совсем в черном теле, то близко к тому.
А вечером, подоив свою Красотку, пригорюнилась вдова, сидя у темного избяного окошка.
