Максим взглянул на молодую жену начальника и сердце его учащенно забилось: это была Катя – его одноклассница; они не виделись с выпускного.
Максим – тридцатилетний водитель, двенадцать лет из которых за рулем – уже ждал на новой волжанке Виктора Степановича. Машину получили на днях, старый уазик отдали в отдел снабжения. Генеральному, которого возил Максим, было пятьдесят два года, недавно женился второй раз.
В управлении поговаривали, что жена лет на двадцать его моложе. Но Максим и предположить не мог, что супругой директора окажется Катя, с которой он не виделся с выпускного вечера.
Виктор Степанович — полнолицый, с выпирающим животом галантно распахнул заднюю дверцу, Катя аккуратно села. – Доброе утро, — сказала она водителю.
Максим в ответ кивнул, не поворачиваясь, и негромко ответил: — Утро доброе.
Виктор Степанович не предупредил, что поедет с женой, а Максим тоже виду не подал, решив, что не его это дело.
— В райцентр едем на комбинат, — распорядился генеральный.
Катя не разглядела водителя и не обращала на него никакого внимания. Всю дорогу Виктор Степанович ворковал со своей молодой спутницей. Разница во внешности, конечно, была не в пользу Виктора Степановича: располневший, лысеющий, с морщинами на шее и двойным подбородком, он выигрывал только своей должностью, трехкомнатной квартирой, загородным домом и счетом на книжке, — в общем, имел полный джентльменский набор зажиточного жениха 80-х годов прошлого века. Когда и где он встретился с Катей, — Максим не знал, но факт оставался фактом: Катя была замужем за ним.
Девушка разглядела Максима, только когда приехали в райцентр. Удивленно посмотрела на водителя, улыбнулась, показав тем самым, что узнала Максима и, не сказав ни слова, пошла с мужем в контору местного перерабатывающего комбината.
Весь день Виктор Степанович пробыл в райцентре. Максим успел за это время протереть стекла, сдуть все пылинки с Волги, радуясь, что доверили ему новую машину. Потом пообедал в сельской столовой, почитал газету и почти задремал, когда вдруг дверца резко открылась и испуганный Виктор Степанович крикнул: — В город, срочно! Бегом!
— Зачем бегом, — на колесах поедем, — как можно спокойнее ответил Максим.
— Умоляю, как можно скорее, Катеньке плохо, а местным коновалам я не доверяю.
Максим увидел, как фельдшер вел под руку полусогнувшуюся Катю, ей кинулся помогать Виктор Степанович. Девушку усадили на заднее сиденье.
— Что случилось? – тревожно спросил Максим.
— Говорят, почечные колики, — растерянно ответил Виктор Степанович, — не задавай лишних вопросов, в город, в больницу скорей. Спаси мою Катеньку!
Максим взглянул на бледную Катю, повернул ключ зажигания и поехал в сторону трассы. Километров через десять свернул влево.
— Куда ты поехал? – закричал Виктор Степанович.
— Так короче почти на сорок километров.
— Тогда вперед, быстрее приедем.
Виктор Степанович обреченно молчал, обнимал жену, гладил ее по голове, уговаривая потерпеть. В районной больнице оказали первую помощь, а теперь он хотел во что бы то ни стало довезти жену до областной больницы, где у него были знакомые врачи.
В лесу дорога была сухая и почти ровная, но довольно узкая. Максим легко маневрировал, петляя между деревьев. Единственное, на что он не обращал внимания, так это на сучья деревьев, которые нещадно царапали новую Волгу, на которой он ездит всего лишь неделю.
Но Максим об этом не думал. Он вспоминал, как в десятом классе они пошли в двухдневный поход. Ему тогда очень нравилась Катя, — его одноклассница. В шестнадцать лет Максим не смог признаться ей в любви; он даже боялся, что она узнает о его чувстве. Все в том походе прошло без происшествий. Но когда возвращались домой и оставалось всего три километра, Катя неудачно наступила на камень и подвернула ногу.
Предложили оставить Катю с кем-нибудь, а самим идти за помощью. Но Максим решительно сказал: — Не надо никого оставлять, тем более Катю с больной ногой. Он наклонился, помог ей подняться, опираясь на здоровую ногу, а потом подхватил на руки и пошел вперед.
Всю дорогу ему предлагали помощь, но он отказывался. Несколько раз останавливался, чтобы передохнуть, а потом снова продолжал путь, мысленно повторяя одни и те же слова: — Потерпи, любимая, скоро придем.
Если бы тогда или на выпускном Максим признался Кате в любви, может, и жизнь их сложилась бы по-иному. Но после выпускного они расстались почти на пятнадцать лет. И вот теперь Максим снова пытался как можно быстрее доставить Катю до больницы, — только теперь не на руках, а на машине.
Когда подъехали к крыльцу областной больницы, Виктор Степанович только и успел сказать:
— Спасибо, дорогой, выручил, быстро домчал, век не забуду.
Через два дня, когда с Катей уже все было в порядке, а Виктор Степанович ходил довольный тем, что вовремя доставил супругу знакомым докторам, Максима вызвал главный механик.
— Жалоба на тебя, Можаров; машину тебе новую доверили, а ты государственное имущество не бережешь, Волга вся поцарапана, бампер покорежен. Как это понимать? Пьяный что ли был?
— Да что вы, я не пью, вы же знаете.
— Вот именно, что знаю, от того и не понимаю, как тебе, опытному водителю, машину новую угробить получилось?
— Пусть хотел сократить.
— А машину-то зачем портить?
Максим молчал. Не мог он рассказать, что спасал Катю, которая была женой генерального директора и которая, наверное, до сих пор ему дорога. Не мог, потому что не хотел, чтобы даже тень подозрения коснулась его давней школьной любви.
— В общем, слушай распоряжение генерального директора: Волгу будешь ремонтировать за свой счет. Неделя тебе на все.
Максим от удивления вздрогнул:
— Сам Виктор Степанович распорядился?
— Именно сам Виктор Степанович — наш генеральный директор.
— Хорошо, — согласился Максим и вышел из кабинета.
Когда Волга была отремонтирована, Максим подал заявление об увольнении.
Виктор Степанович удивился, когда кадровичка подала ему на подпись заявление воителя Можарова: — И чего ему надо?! Пусть спасибо скажет, что за Волгу три шкуры с него не содрал.
Вряд ли, стоит объяснять таким людям, как Виктор Степанович, что такое «благородство» и «неблагодарность», — он никогда не поймет. Поэтому и Максим уволился без объяснений.
