-Ирина снова звонила, — устало сообщала мужу Марина, — она маме плазму приобрела, теперь сказала, что мы должны сделать маме равноценное приобретение.
-Я устал уже гнаться за твоей сестрой, разумно ответил супруг, — если у нее есть средства, пусть на ей хоть участок на Луне покупает, мы помогаем теще так, как можем. И нечего с нас требовать то, чего у нас нет, просто совестно должно быть.
Марина и сама так думает, только Ирина считает иначе: вы должны маме помогать точно так же, как и мы. Если мы даем 10 тысяч и с вас тоже 10. Если мы оплачиваем маме санаторий, будьте добры вкладываться точно так же. Это дочерний долг.
Марина и Ирина сестры. Родные. И им по 32 года. И внешне очень похожи, и профессии у них одинаковые, а вот после окончания института их жизнь стала сильно разниться.
Марина вышла замуж за рядового инженера, сейчас у них с мужем сын и дочка, квартира в ипотеку, на счету каждая копейка, которую или на детей потратить, или в банк отнести.
Продукты по акциям, вещи в распродажу, бюджет расписан не на бумаге, а в уме. Выстрадан, продуман, растянут. Никакие внеплановые траты в него просто не впихнуть.
Ирина с замужеством не спешила, а в 28 лет, когда у сестры-двойняшки было уже двое деток вдруг вышла замуж за очень обеспеченного человека. Ее избранник был уже прежде женат, от первого брака есть взрослая дочка.
С Ириной у него разница в возрасте в 15 лет. А по времени замужество сестры как раз совпало с выходом на пенсию их мамы Валерии Васильевны.
-Ну и начала Ирина политику, что мама на пенсии теперь, маме нужно помогать, — вспоминает Марина, — кто бы спорил. Но пенсия у мамы вполне достойная, голодать не будешь. Но сестра твердо сказала: будем маме давать денег. Только поровну.
А поровну у Марины не получается. Сестра словно специально заламывает неподъемные для Марины суммы. Ей что? Сидит, не работает, сын с няней. В деньгах супруг жену, подарившую ему долгожданного наследника, не ограничивает.
Взяла у него на карманные расходы и без труда 10 тысяч маме выделила. А Ирине чтобы найти в своем скудном бюджете те же 10 тысяч, очень надо ужаться во всем остальном.
-Словно издевается, — жалуется Марина, — купит маме дорогущие сапоги и требует ровно половину их стоимости. А можно было бы и более бюджетный вариант найти, и по качеству ничем не хуже.
-Мама вырастила нас одна, — как мантру повторяет Ирина, — она заслуживает теперь самого лучшего. Что это мы будем ей покупать всякий хлам?
Ну без вопросов, кто из детей имеет большие возможности, тот и помогает больше. Маринка раньше сама к маме всегда бегала: укол поставить, уборку сезонную сделать в доме. Благо, что и живет не очень далеко.
-А теперь у нас уколы ставит медсестра, уборку делает нанятая уборщица, -говорит женщина, — а половину денег я должна отдать за это сестре. А зачем? Я бы сама прекрасно все сделала, кому надо в глаза пыль пускать. Но самое обидное, мама за эти годы уже привыкла к этому. Забыла и цену деньгам, просто купается в свалившемся счастье. А мы планировали с мужем ипотеку закрыть пораньше, но не получается, за Ириной тянемся.
Мама сама ничего не требует, но продуктам, принесенным Мариной и купленным по акции она уже не радуется: самое дешевое, сплошные суррогаты и химия. Иринка мне все привезла из «Азбуки вкуса».
-Год назад у нас с сестрой чуть до войны не дошло, — делится Марина, — она решила маме дачу купить. Чтобы летом мама цветочки выращивала и с внуками на природе время проводила. Предлагала мне взять кредит, чтобы поровну вложиться в покупку. Но для нас это совершенно неприемлемо. В результате купила дачу она одна: муж денег дал. Оформила дачу на себя, это справедливо. Я с детьми в субботу приехала, помочь прополоть, что-то поделать. Собирались ночевать остаться, а вечером приехала сестра.
-Я маме ребенка привезла, сама тут тоже переночую, — сказала Ирина, — так что тебе с детьми спать негде. И так сказать, я за дачу платила, мне и музыку заказывать.
Марина помчалась успевать на последнюю электричку. Самое обидное для нее, то, что мама ни слова в защиту не сказала. Молчит, соглашается с Ириной. И на словах все только: Ирочка, доченька, умница, заботница моя.
-А если Ирочка останется без мужа? — говорит Марина, — ладно дача на ней, а больше-то ничего! Все имущество у ее супруга на подставных лиц, на бывшую жену и дочку. Сын-то маленький совсем, его еще не подумали ни собственником недвижимости сделать, ни совладельцем бизнеса. Как тогда Ирина запоет?
Это, конечно, из области предположений. А пока только обида и на сестру, и на маму. Которая однажды бестактно упрекнула Марину:
-Вот Ирочка мне помогает, как хорошей дочери и положено. А что ты? нечего было за нищего замуж бежать. Ты себя-то обеспечить не можешь.
-Забыла мама, — говорит Марина, — как мы росли, как на двоих у нас с сестрой были одни выходные туфли и платье. Как пока Ирочка жизнь свою устраивала, я с ней в больнице после операции жила. Спала сидя на стуле, а зять-нищеброд ей супчики диетические возил 3 раза на дню.
Неужели деньги способны испортить даже состоявшегося, взрослого уже человека? С сестрой все понятно: она показывает перед Мариной свое превосходство. Но почему так себя ведет мама? Ведь именно Марина была долгие годы рядом, заботилась о здоровье, помогала по дому.
