Наш дачный поселок, как и многие другие, зародился в 1960-х годах, когда меня еще не было. Дед потом говорил, что это Хрущев дал указ о выделении земли, чтобы люди с голода не померли, а сами себе овощи выращивали.
Так вот, когда я подросла, то у поселка уже была история. Типичная деревенская. Люди уже знали друг друга. Ну, и как у нас в деревнях бывает? Легко получить «статус», а вот избавиться от него – сложно. Это плохо. Люди не любят, когда их выводы оказываются ошибочными и до последнего стоят на своем.
Наверное, это был выпускной год. Я точно не помню, как не пытаюсь, но есть что-то в том, как время пытается запутать в датах. Переживая прошлое, мы оказываемся там, и… Оно для нас существует! Здесь и сейчас.
Господи, как мне научиться только одну только мысль передавать в одном тексте? Ну, так советуют умные советчики-специалисты… Одну! Как прямая линия. Постараюсь. Поэтому, не буду отвлекаться на другие.
Я осталась на даче одна. Причину – не помню. Собственно, мне надо было только переночевать там, доварить варенье. Все мои – уехали. И часов в десять вечера, ко мне пришла встревоженная тетя Лена, которая жила далековато от нас, но у нее был телефон – редкость по тем временам.
Муж у нее военным был, и, наверное, важным военным, коль связь была даже на даче. Хотя я его на даче только пару раз и видела всего. Служил, наверное.
— Мама позвонила, бабушке очень плохо. Давай сходим к дяде Ване, может он довезет тебя?
Бабушка у меня была дамой такой, традиционной. Любила говорить: вот помру я, а ты… Ну, это когда я вела себе неподобающе. Свою кончину она представляла, наверное, так – мы стоим возле кровати, она смотрит на нас, прощается, ну и тут я все осознаю, все свое поведение.
Частично, но уже потом, так и было. Она умерла у меня на руках.
Но вернемся на дачу. Ой, тогда мне так страшно стало. Ведь я так любила бабушку!
Мы пошли к дяде Ване, а он оказался после рыбалки – в горизонтально-никаком-положении. Ухи переел. Машин тогда было мало еще, не так, как сейчас, а дядя Ваня был очень добрым, но… Никак!
Потом мы с тетей Леной постучались еще в пару домов. В одном никого не было, а в другом – «дядя» ушел на рыбалку. Они тут такие рыбаки все были!
— Ладно, иди домой, чего уж тут, — сказала тетя Лена.
Мы попрощались. А я стала план строить: если до трассы доехать на велике, а потом спрятать его в лесу, а потом поймать машину… И я побежала домой. Побежала так, что не заметила на дороге проволоку, или что-то вроде того. Упала. Сильно. И заревела, но не от боли в коленке, а от бессилия.
И даже не заметила, что это случилось у дома «гада», как его многие звали. Ну, ярлыки такие – «гад» и «зек». Витя. Ему было около пятидесяти лет. У него были судимости, татуировки, и характерная лысина. И взгляд.
Если вы не понимаете, о чем я, то посмотрите самое начало «Калины красной». Когда поют песню. Я знала Витю с детства. Он появлялся и пропадал. Ни одна драка без него не обходилась, хотя драк у нас было мало, если честно. Я только две штуки помню, из тех времен.
Витя сидел и курил на лавочке. Подошел, помог подняться. Я как увидела его, как поняла, то это — он, так сразу руку отдернула.
— Чего ревешь? – спросил он.
— Ничего.
— Не ври.
Вот зачем я ему рассказала, про бабушку? Ему! Представляете?
— У тебя есть деньги на бензин? – спросил он.
— Посмотреть надо.
— Поехали, — предложил он. – У меня просто может не хватить. И это, пожрать возьми чего-нибудь… У меня — голяк.
Когда я делала бутерброды, то в голове моей были мысли: стой, что ты делаешь? Это ведь гад, и все его так зовут. Он тебя завезет, и… А потом. И не факт, что бабушка помрет сегодня, но если она узнает о том, что случилось с тобой, то… Это сразу и случится. Остановись!
Подъехал на своей потрепанной «Ниве» Витя. И куда деваться? На трассе Витя вставил кассету в магнитофон, и заиграла какая-то попса. Он смутился. Выключил. Вытащил кассету. Поставил…. Шансон, да.
Я ехала, и меня потряхивало. Рядом ведь – монстр! Если верить общественному мнению. А Витя решил меня взбодрить, наверное, и стал делиться историями из своей жизни.
Сначала он украл мотоцикл, по малолетке, а потом… Вступился за свою «женщину», как он выразился. Вступился крепко, до смерти, а потом – понеслось… У него даже побег был… Рассказы не пугали, и не бодрили, я задремала. Проснулась – перед домом. Витя разбудил.
— Как ты доехала? Мне Лена звонила… — запричитала мама.
— С Витей, где бабушка?
— С Витей? С зеком? Да ты что? Он же…
Ну и понеслись эпитеты, уже не раз слышанные мною. Тут папа подключился, дед. А бабушка в больнице уже была, но ей стало легче… И все эмоции на меня пошли.
А мне Витя представлялся крокодильчиком, из мультфильма. Который был плохим и злым, и ему не то, чтобы стало плохо, а лапки – короткие, и никто ему помочь не хочет. Нет! Все было не так.
Витя уже не был таким злым. И ему хотелось наоборот, помочь кому-нибудь, ведь помогать – это… Это здорово! И даже из депрессии может вывести, и из отчаяния. Но у Вити никто никогда не просил помощи. Потому, что считали его гадом.
Да и я – случайно свалилась, вернее, завалилась тогда, на дороге. И он тут же решил помочь, понимаете? Ощутить то, что ощущает человек, когда помогает другому. Если для человека это в диковинку, то ведь это сродни откровению, понимаете?
Это ведь и перевернуть его сознание может… Вот это и был его побудительный мотив, и сейчас я это особенно четко понимаю. Собственно, это и есть та самая прямая, единственная мысль, которую я хочу донести.
Мне она очень важной кажется. Но от мамы я тогда получила неслабо. А с Витей с тех пор здороваться стала, впервые в жизни. Он смущался. Не привык к этому. Ведь у него ярлык был. Гад. Наверное, заслуженный, но…
Ладно, не пишите мне в комментариях, что все могло быть по-другому, что я дура и т.д. Я все сама знаю. Могло бы. Но ведь не стало? Поэтому, так – как было. Без «бы».
Ценной поездка-то оказалась, пусть и вызов «ложным» был. Странно, поездку в Индию вспоминала недавно — ничего по-настоящему ценного, ну, кроме еды, и еще каких-то мелочей… А вот та поездка — ценнее. Но это уже другие мысли, простите. Только все это я не так давно поняла. Для этого надо было все вспомнить это, и обдумать…
А нагоняй я получила ни за что, так ведь? Нет, понятно, что они волновались обо мне, но… Так скажу – чем ближе к дате рождения, тем менее уставший и измученный у нас Ангел-Хранитель…
А я тогда совсем молодой была. Лет шестнадцать. И он был начеку!
