Валентину мне «подогнала» знакомая. Валерия. Настоящих подруг у меня нет. Да и ни у кого их нет, растворяются они со временем – и друзья, и подруги. Есть те, кто вынужденно общается друг с другом, ради приятного общения и совместного времяпрепровождения. Но тут могу уйти в другую тему. Отложу её на потом, она интересная. Если мне не надоест, конечно, слова в предложения вязать.
Валентина выглядела, как очень ухоженная и образованная пенсионерка.
У неё был сын, поздний ребенок, вокруг которого она сюсюкалась всю жизнь, а когда парню пришла пора жениться – то сама хотела ему невесту выбрать. Правильную. А ему неправильные невесты, на её взгляд, попадались. О муже она рассказывать не хотела. А мне и не надо. Мне и лучше.
Внешне она была милой, но когда начинала говорить, становилось страшно. Какими только словами она не обзывала Олю – девушку, от которой сын не хотел, в угоду мамочке, отказываться. Повторять не буду. Перечень подозрений – стандартный. Понаехала, хочет отнять квартиру, деньги хочет тоже отнять. Не Оля, а монстр какой-то.
По моей просьбе, через три дня, она пришла с сыном. Это тоже своего рода тест. На послушание. Он пришел. Тихий, спокойный, но через 10 минут прямо в кабинете начался скандал. Пришлось рявкнуть на обоих. Это я умею. Потом долгая беседа. Сын в ней был лишним, в нём я не увидела никаких проблем, кроме одной. Жил с мамой, но это объяснимо.
Зарабатывал он совсем немного, и снять квартиру не мог. Валентина этим пользовалась, и упрекала его. «А ещё и Олю хочешь привести!» Он — и без того невысокий и худой, еще больше сжимался. А Валентина – тоже довольно миниатюрная, как японская вазочка, преображалась. Из «вазочки» словно огненный джинн вылетал, составляя с ней единое целое.
Они ушли, а я поняла, что ей удалось пробить мой «барьер», и накидать в душу много чего нехорошего. Я тогда еще не была профи, поэтому вечером напилась.
Через следующие три дня Валентина влетела в кабинет, радостная, довольная и расцветшая.
Теперь диалог, восстановленный по памяти:
— Я больше к вам не приду, вы мне не поможете. Меня с такой хорошей гадалкой познакомили – всё-всё сбывается, что говорит. Оля не будет с моим сыном никогда, так она сказала. Она мне теперь помогать будет.
— Как пожелаете.
— Да-да, вы просто так деньги берёте, теперь я это поняла. А вот они – помогают по-настоящему.
— Кто они?
— Знающие люди. С даром. А вы только…
— Да, а ещё я отниму вашу квартиру, как Оля, я поняла.
— Вы мне ещё и грубите, как вы смеете? Я ваш клиент.
— Уже нет.
— Гадалка сказала, что вы – плохая. Что мне надо уйти от вас. И всё будет хорошо.
— Я вас не держу. Дверь – рядом. Всего доброго вам.
Валентина ушла, хлопнув дверью. А я полезла за коньяком. Я ведь верила тогда в то, что помогаю людям, и не просто тем, что успокаиваю их. А тут, словно грязной мочалкой по лицу отхлестали. Позвонила уже на тот момент бывшему мужу, спросила, что он – идеальный психолог может мне посоветовать.
Он ответил, что это дело наживное, что все через это проходит, но с годами… Что женщинам сложнее в этом смысле. Ни чем он мне не помог, короче. А коньяка у меня много в шкафчике. Я смотрела на бутылки, и они словно говорили мне – не-не, ты нормальная. Не унывай. Пригуби. Ты помогаешь людям. Иначе бы нас тут не было.
Года через два в дверь постучали, даже поскреблись. Я еще подумала – откуда кошка в офисном здании?
Открыла дверь, и вижу – стоит старушка, с лицом, как из книжки, которую я с детства помнила. Стихи Николая Некрасова, для детей, с синей обложкой.
— Бабушка, вам чего?
— Я к вам, Света…
Ко мне? Зачем? Не мой клиент. Ничей клиент. Она вообще – не клиент. Сразу видно. Она пенсионерка, из деревни, наверное, случайно здесь оказалась.
— Вы меня не помните? Я Валентина…
— Не помню. Что вы хотите?
— Простите меня. И спросить хочу – почему вы меня тогда не ударили? Не удержали?
— Когда?
— Когда я к вам пришла, и поругалась на вас.
По коридору сновал офисный люд. Они с интересом разглядывали нас. Мне захотелось пошутить, что это странница, пришла из Пскова, ну и так далее…
Но пришлось пригласить её, и правда, не на пороге же стоять.
Кто она такая – я вспоминала с трудом. Если всех помнить, то гарантированное безумие придет быстро. Мне и сейчас их вытаскивать из памяти надо, пусть и не всех, как из болота тянут бегемота.
Да, это была та самая Валентина, та – да не та. Другая. Совсем другая.
— Вам надо было ударить меня. Задержать.
— Что вы заладили – ударить да ударить.
— Простите меня.
— Как у вас с сыном дела? Что случилось? Гадалка помогла? Он не с Олей.
— Нет. И не со мной. Его нет больше.
И она заплакала. Я налила ей коньяка. У меня его еще больше стало, к тому времени. Выпила с ней, закурила.
Она проплакалась и ушла.
Да, я ещё буду писать про мам. И вы не подумайте только, что я не могу найти других слов, когда прочитаете: «Мамы! Что же вы делаете?!» Да, есть такие мамы. Мамы, приносящие беду.
