В кадре документального фильма — зеленые стены детского дома, ставшего приютом для тысяч сирот. Пара десятков любопытных глаз заглядывает в камеру с любопытством и надеждой — «А может быть, ты за мной?»
В кабинете психолога — новенькая девочка, которую я по ошибке сначала приняла за мальчика — короткая стрижка «ежиком», бесформенные спортивные штаны, серая вытянутая толстовка.
Ребенок плачет, уткнувшись в плечо заведующей: «Почему меня сюда привезли, я хочу домой, к маме».
«Танечка, у нас здесь очень хорошо, весело, много ребят»,- психолог гладит всхлипывающую девочку по голове, — «Каждый день мы танцуем, рисуем, поем, ездим на экскурсии: в кино, в кукольный театр, в зоопарк. Тебе здесь обязательно понравится! А на полдник сегодня дадут сырки в шоколаде».
Таня никогда в жизни не видела ни сырков, ни шоколадных конфет. За свои семь лет ребенок никогда не посещал развлекательные мероприятия, не знал, что день рождения принято отмечать , не имел собственных игрушек и книг.
Родители девочки — алкоголики со стажем. Опека, заявившаяся по звонку соседей в квартиру, нашла маму Тани, Любу, спящей на полу среди пустых бутылок.
«Ребенок жил в антисанитарных условиях, не знал элементарных правил гигиены. Мать и отец не обеспечивали должного ухода за ребенком, пренебрегая родительскими обязанностями, поэтому встал вопрос о лишении их родительских прав. По решению суда девочку поместили в детский дом»,-рассказывает заведующая.
А мы тем временем наблюдаем печальную картину: девочка совершенно не понимает, почему ее оторвали от родителей и привезли сюда. Она рвется к маме, ей не нужны ни яркие игрушки, ни сладости, ни зоопарк.
Она хочет быть дома — в грязной, насквозь пропахшей алкогольными парами квартире, рядом с не самыми трезвыми и очень равнодушными, но такими родными людьми.
Таня доверительно сообщает психологу, что помнит номер домашнего телефона, и просит позвонить. Ее отговаривают, говорят, что родители вряд ли подойдут к телефону, но Таня настойчива, и , кажется, вновь едва сдерживает слезы.
Сжалившись над ребенком, ей разрешают позвонить. В кадре мы слышим длинные гудки, но Таня не знает об этом. Прикрывая трубку рукой, она начинает импровизировать на ходу, разговаривая с воображаемым оппонентом:
-Андрей, привет. Как у вас дела? У меня тоже хорошо. Когда вы ко мне приедете? Пока не сможете? Мм. Как там мама? Что делает? Ты ей передай, пусть она меня заберет. Я без нее очень скучаю. Да, так и передай. Пусть приедет за мной сегодня. Ну как вы там? Я без вас очень соскучилась!
В трубке по-прежнему длинные гудки. Без слез на эту девочку невозможно смотреть. Она кладет трубку, мужественно вытирает слезы и сообщает: «Они за мной обещали приехать».
Как вы, наверно, знаете, при соблюдении определенных условий суд может рассмотреть дело о восстановлении родительских прав и принять положительное решение об их восстановлении.
Для этого требуются положительные изменения в поведении родителей, избавление их от алкогольной зависимости, принятие родителем решения об участии в воспитании своих детей, а также полное изменение своего поведения в отношении к ребенку.
И — самое главное — если родители желают навещать ребенка в детском доме, этому желанию никто не препятствует.
За все время, что Таня находилась в детдоме, родители навестили ее лишь однажды — через восемь месяцев после того, как девочку забрали из родного дома. Принесли ей тортик в кремовых розочках.
Погладили по голове, поцеловали. Покритиковали надетую на ребенка кофту :»Что это на тебе надето, ужас». Милостиво посмотрели комнату, в которую за руки их притащила Таня.
Равнодушно осмотрели ее рисунки и поделки. Потом пошли в столовую пить чай с тортом. Все это время на лице Тани был немой вопрос, который она не решалась задать вслух: «А домой вы меня заберете?»
И лишь когда мама, вздохнув, сказала: «Ну, уже поздно, мы с папой домой пойдем, а ты кушай тортик», надежда сменилась грустью, ясные глаза потухли.
Мне кажется, они останутся такими до конца жизни — грустными, безрадостными. Не знаю, Таня, сумеешь ли ты когда-нибудь научиться доверять взрослым?
Сумеешь ли построить собственную семью? Полюбить своих детей? Стать для них настоящей матерью? Искренне надеюсь на то, что ты попадешь в хорошую семью, которая сумеет отогреть твою озябшую душу и поселить в твоем маленьком сердце любовь.
Сколько еще их в России — таких сирот при живых родителях? Как гласит безжалостная статистика, всего 10-20 процентов сирот являются так называемыми круглыми сиротами, которые оказались в детском доме по причине гибели своих родителей.
Остальные 80 процентов — социальные сироты, то есть дети, чьи родители лишены родительских прав! Вдумайтесь в эти страшные цифры!
Такое количество сирот сравнимо с военным временем! Что будем делать, товарищи? Куда бежать? Кого тормошить? Когда прекратятся издевательства над самым незащищенным слоем населения — детьми?
Как включить материнский и отцовский инстинкт у родителей-алкоголиков?
