Брат моего отца – мой, соответственно, дядька – живет в частном доме с большим садом, в прекрасном месте на берегу реки Волги.
Жил он там и во времена моего детства. Раз в два-три года мы приезжали к нему в гости на пару недель – погостить, отдохнуть от суеты крупного города.
Я обожала гулять по дядиному саду. А сад, как и положено в частных домах, охранял цепной пес – крупный кобель овчарки по имени Дик (замечательный был пес и отличный, как выяснилось, семьянин).
С Диком мы достаточно легко сдружились – несмотря на цепь, пес он был спокойный и незлобивый, и, хотя лаял грозно, с гостями хозяина вел себя очень лояльно.
Я часто выходила на узкую, огороженную сеткой-рабицей дорожку, ведущую мимо будки пса – пообщаться с новым мохнатым приятелем.
Играла я с Диком и в тот самый день, когда произошла эта история. Заигралась и слишком поздно заметила, что к калитке подходит бабушка Валя.
Бабушка Валя нас, своих внуков, очень любила. Да и мы, в общем, отвечали ей взаимностью. Была она классическая бабушка – пухленькая, ласковая, умеющая печь вкусную выпечку и всегда держащая под рукой арсенал лакомств для внуков.
Вот только видела нас бабушка Валя нечасто. Поэтому на первого внука, который попадался ей на пути, обрушивалась вся сила бабушкиной скуки. Бедолагу тискали, обцеловывали и ласково защебетывали минут десять без перерыва.
Естественно, и я, и мои двоюродные братья, старались сделать так, чтобы сия участь постигла кого-то другого.
И вот, я оказалась на пути бабушки. Бежать было поздно – она бы увидела мой силуэт, улепетывающий по садовой дорожке, и вполне оправданно обиделась бы. Внуки, разбегающиеся при виде бабушки, это очень обидно!
Но пока что бабушка меня не видела. Я сидела на корточках, и со стороны калитки меня загораживало мощное тело Дика.
Дети, порой, принимают очень неожиданные решения. Неожиданная мысль пришла и в мою белобрысую голову. Я не придумала ничего лучше и умнее, чем спрятаться в собачьей будке.
Опустившись на четвереньки, резво перебирая ногами и руками, я пролезла в низенький вход. Внутри оказалось уютно, совсем как в самодельном домике, которые все мы в детстве делали из мебели и диванных подушек.
Дик сильно удивился, когда детеныш гостей дома взял и забрался в его конуру. Озадаченная собака выглядит чрезвычайно потешно – растопыренные уши, приоткрытая пасть… Но пес быстро решил, как относиться к вторжению, и радостно забрался следом за мной.
Лежать в полумраке пропахшей псиной конуры, обнимаясь с большим дружелюбным псом, оказалось уютно и приятно.
Дик, судя по его довольной морде, и по тому, насколько неохотно он выбрался из конуры за угощением, которое принесла ему бабушка Валя, тоже решил, что вдвоем со мной в конуре уютнее, чем одному.
Быстро заглотив лакомство, пес снова забрался в конуру и привалился ко мне теплым мохнатым боком, ухмыляясь во всю зубастую пасть.
С тех пор прошло тридцать лет. Дик давным-давно умер от старости, я стала взрослой тетенькой, матерью семейства.
Но я до сих пор могу отчетливо вспомнить полумрак будки, пылинки, вертящиеся в солнечном потоке, пробивающимся от входа, уютный запах собачьей шерсти и теплое могучее тело, с которым можно было обняться, словно с огромной меховой игрушкой и затихнуть, наслаждаясь ощущением уюта, покоя и защищенности, которое царило в маленьком собачьем убежище.
