Было это в лихие девяностые. Баба одна деревенская в Москву собралась. Бычка заколола, деньги выручила и в Златоглавую. Сапоги себе приличные прикупить решила и пальто.
В районе разруха тогда была, шаром покати. Приехала на вокзал Павелецкий, пошла на выход в город. Смотрит — сидит мужичонка у стены, одетый плохонько, плюгавенький какой-то.
А баба жутко сердобольная была. Вспомнила, что в сумке у нее пирожки остались, кусок курицы вареной да два яйца. Сунула мужичку, сказала: “Ешь, родимый.”
И по делам пошла. Купила пальто не столько красивое, сколько крепкое, сапоги себе справила.
А возвратившись на вокзал, снова того мужика на положенном месте увидела. И так жалко ей его стало, что решила взять к себе в деревню. Чтобы не пропал человек.
Мужик с радостью согласился. Чего стоило ей уговорить проводницу без паспорта его в поезд посадить — отдельный разговор.
Одно только скажу — приехала домой с одним пальто, без сапог новых. Но с приданным в виде Илюхи. Так мужика звали.
Отмыла его баба в бане, приодела в одежку мужа умершего и в пристройке поселила. На ферму, говорит, тебя устрою. Скотником.
Соседи бабе у виска покрутили. Кто, говорят, его знает, может он убивец какой или алкаш. А тот знатным работником оказался. Всякое дело в руках спорилось.
Рассказал он бабе свою беду. Жена его с другом из дома выгнали, на работе подставили. Идти некуда, вот и мотался год по вокзалам.
Помогла баба Илюхе паспорт выправить. Вроде на ноги встал мужик. Не бомж уже. Иди куда хочешь, везде тебе свобода. Да не уходит он, прижился.
А как-то в чувствах бабе признался. Мол, сначала в пирожки ее влюбился, а потом в нее. Ну а бабе радость — мужик хороший, работящий.
Да и симпатичный оказался. Как отмыла.
