ЕГОРКА

245

ЕГОРКА

Я в деревне рядом с Пустошкой. Остановился на горе. Домик деревянный трехоконный, когда-то покрашенный в желтую, теперь уже тусклую и облупившуюся краску.

Дым из трубы… Я кашляю «Вогом» в кулак. Опять закуриваю. Вылезаю из машины на свежий воздух. Тихо вокруг. Небо высокое и серое. Деревья в инее стоят.

И вдруг песенка. Детский голосок: «Эх, горе-горюшко, по свету шлялося, на нас нечаянно набрело»…

Я обхожу дом. Мальчишка, закутанный в шубу из клочковатого искусственного меха, замотанный старым вязаным шарфом. Поет, крутя в руках игрушечный железный экскаватор.

Шапка на мальчишечке вязаная с помпоном, надвинута до бровей. Видно, одели парня так, чтобы не замерз, и выпихнули на улицу — гулять. — Привет, — говорю. — Хорошо поешь. Мальчик смотрит на меня, кладет игрушку рядом с собой на лавку.

— Здравствуйте.

Молчит. Выжидательно смотрит. На вид ему лет пять-шесть.

— Только почему песня у тебя такая грустная?

Мальчик смешно, по-взрослому пожимает плечами.

— Так бабушка поет.

ЧИТАТЬ ТАКЖЕ:  «Она первая начала…»

Я думаю, чтобы еще спросить.

— А что еще твоя бабушка поет?

— Ничего. Она говорит больше.

— Что говорит?

Мальчик задумывается, а потом вдруг выдает с какой-то странной, протяжно-песенной интонацией:

— Мало было светлых дней, а все больше темные…

— Это бабушка так говорит?

— Все время.

— А мамка где твоя?

— На работе, во Пскове, — он на минутку задумывается. — И папка…

— Ну, — говорю я бессмысленную банальность. — Работать-то нужно.

— Нужно, — мальчишка смотрит сквозь меня, куда-то в поле за домом. Думает. Мне становится холодно. Сигарета догорела и я кручу в руках бычок.

— Ладно, — говорю, — до свидания, дружище. Тебя как звать?

— Егорка.

— До свидания, Егорка.

— До свидания, дядя.

Я бреду к машине. И вдруг вслед мне его голос.

— Это так нужно, чтобы мама с папой во Псков, работать?

Я останавливаюсь и мгновение стою, не зная что сказать. Стою не поворачиваясь. Потому что у меня нет ответа. Я не знаю, надо или нет.

ЧИТАТЬ ТАКЖЕ:  Как меня дед отучил бояться красивых девушек!

— Надо, — говорю. — Надо, брат, Егорка. И только тут смотрю ему в глаза. — Надо, — говорит он и кивает.

Я разворачиваюсь и иду к машине. А вслед мне несется тихая песенка: «Эх, горе-горюшко, по свету шлялося, на нас нечаянно набрело»…