Обожаю прогресс…
— Привет, соседка. Дочь твоя дома? Помощь мне нужна.
Зычный голос соседки снизу я услышала из своей комнаты и сразу навострила уши: Алла Геннадьевна не зря считается вздорной особой, способной в мгновение ока из миловидной женщины предпенсионного возраста превратиться в разъярённую фурию.
— Дома. Позвать?
— Зови! — милостиво разрешила гостья.
Готова поспорить, её «Зови!» сопроводил лёгкий кивок головы. Алла Геннадьевна думает, что своим фирменным снисходительным кивком показывает окружающим своё воистину королевское достоинство. Но, на мой взгляд, этот жест больше напоминает судорогу.
— Катюш, там Алла, соседка наша, пришла. Тебя спрашивает! — мама робко постучала в дверь моей комнаты.
— Иду! — я согласилась только из-за мамы, чтобы она потом несколько лет не выслушивала авторитетнейшее мнение о её полной неспособности к воспитанию подрастающего поколения, то бишь — тридцатилетней меня.
— Катя! Научи диктофоном пользоваться!
Мне под нос был тыкнут гаджет. И не просто гаджет, а изрядно потрёпанный Сони Эриксон, который ка семьсот пятьдесят ай. Испытанный приступ ностальгии — мне папа такой подарил, когда я училась в школе, — бесценен.
— А Вам зачем? — одним вопросом я отомстила за многолетние приступы любопытства, которым подвержена Алла Геннадьевна.
— Женился мой. Слыхала? — нахмурилась соседка. — Ой, что я спрашиваю? Ты же гуляла на свадьбе!
И гуляла, и слыхала! Слыхала-слыхала! Стакан к полу подносить не надо, чтобы детально расслышать все подробности склок, вот уже третий месяц бушующих в квартире этажом ниже.
— Гадина она! Хочу сыну глаза разуть! В кино видела: записать надо на диктофон и дать послушать. Сразу она вылетит, как пить дать! — выпалила тётя Алла с таким пылом, что надежда физически ощущалась в воздухе.
— Ради такого дела — конечно, научу! — издёвки в голосе моя собеседница не расслышала, поэтому на её лице расплылась мечтательная улыбка.
В тот момент я бы десять тысяч поставила на то, что в мыслях храбрая Алла Геннадьевна уже поборола змеюку подколодную, обманом в её жизнь проникшую и захапавшую самое главное сокровище почти пенсионерки — её тридцатилетнего сына Димочку, моего бывшего одноклассника и хорошего друга.
На удивление, соседка схватывала всё на лету. Сказывалось желание поскорей избавиться от «татаро-монгольской захватчицы», так иногда величала Алла Геннадьевна избранницу Димы, черноокую красавицу Алсу.
— Ну всё, теперь она у меня попляшет! — моя ученица, забыв о словах благодарности, устремилась на выход, потрясая воздух зажатым в руке телефоном.
— Удачи! — я не удержалась и помахала рукой.
— Ой, всё ей неймётся! — покачала головой мама, заперев дверь за гостьей. — Доведёт Димку, сбежит он со своей Алсу куда подальше, будет Алка потом волосы на голове рвать.
— И правильно, что довёдет: мужику тридцать лет, живёт с мамой, ещё и жену притащил! — заметила я.
— Не к маме, а к себе домой он жену привёл! Отец-то на него завещание написал! Пополам у них с Алкой квартира! У Димки, в тридцать лет, хоть жена есть! А у тебя? — мама оседлала свою любимую тему: — Мои ровесницы уже внуков нянчат…
— Всё, я к себе! Будут тебе внуки. Когда-нибудь потом… — пообещала я, юркнула к себе в комнату, достала телефон и написала Димке сообщение: «Ты хочешь, чтобы в твоём доме воцарились мир и покой?»
Ответ был незамедлителен. И я даже не сомневалась, что он будет положительным. Уж если даже мы с мамой страдаем от криков его женщин, остервенело делящих кухню, то он и подавно страдал.
Разница в одном: страдал он от жалоб, а не от воплей. Хитрые Димкины домочадицы в его присутствии вели себя аки ангелы, спустившиеся на эту грешную землю. Такие миленькие ангелочки-ябедки, ласковыми голосками по очереди жалующиеся Диме на противоположную сторону.
— Значит так, записывай! — скомандовала я, ответив на звонок соседа. — Жене скажешь, что ничем не подтверждённые жалобы ты больше слушать не будешь. Настаивай, что в нашей стране действует презумпция невиновности. И намекни, что ты — не суд, и что для тебя аудио доказательства являются таковыми, вне зависимости от согласия владельцев голосов на запись. Понял? Мать твоя приходила, диктофон освоила. Пусть друг дружку записывают с утра до вечера, лишь бы не орали!
Димка пообещал магарыч, если всё получится.
Что мы имеем: две Димкиных родственницы орать перестали, интеллигентно шипят друг на друга, стараясь тщательно выбирать выражения, дабы опорочить собеседницу в глазах Димы.
Бесконечно это не продлится — рано или поздно чухнут, что обе вооружились диктофонами. Зато пока дамы с диктофонами не орут, у нас с мамой временная передышка. Да и Димка отдохнёт хоть немного от их склок. Жалко его, дурня: это надо же было выбрать жену настооолько похожую на мать!
Пойду Димке про обещание напомню, пока там диктофонные шпионские страсти в самом разгаре. А то они снова кричать да жаловаться начнут, и забудет несчастный мужик про магарыч.
