Наш ветхий дом наконец-то попал под программу расселения. Квартира была практически в бараке, который строили еще пленные немцы сразу после войны.
Постепенно мои родители заняли там 3 комнаты, отгородив их от общего коридора и устроив отдельный выход.
Квартира была большая, да только на такое время дом был явно не рассчитан. Нас у мамы было трое: брат, сестра и я. Как мама меня называла: последышек, я родилась, когда маме было 43 года.
Старшие к тому времени уже выросли, стали заводить свои семьи.
-Вот, дочка старость нашу будет покоить, — говорила мама, а вы, — обращалась она к старшим детям, — уж не оставьте младшую, не обделите.
Брату родители добавили из своих накоплений на двухкомнатную квартиру, но он оставался зарегистрирован в нашем бараке.
Сестра вышла замуж, у ее мужа была однушка, ту квартиру продали и тоже, с помощью родителей, купили сестре двушку. Но и сестра осталась прописанной в нашей квартире.
-Дом расселять будут, — пришла в гости жена брата, — новые квартиры дадут, муж детей зарегистрирует. Больше жильцов — больше площадь!
-Нелли, — объясняла мама, — квартиру нам дадут равную по площади, так что нет разницы, сколько тут будет прописано жильцов. Это не улучшение жилищных условий!
Но Нелли слушать ничего не стала, дети имеют право на регистрацию по месту жительства отца и точка.
Сестра Катя, услыхав о таком маневре невестки, тоже подсуетилась, сходила и поставила штамп о регистрации в свидетельство о рождении своего сына.
Наконец подошла наша очередь, нам выделили квартиру в новостройке. Тоже трехкомнатную, той же площади. И сказали, что теперь можно ее приватизировать.
-Откажитесь от приватизации, — попросила мама сестру и брата, — у вас есть жилье, купленное с нашей помощью, так будет справедливо, а эта квартира младшей, и мы с ней доживать будем.
-Мам, ты с ума сошла, — сказала Катя, — у меня двушка, а Лиде (мне то есть) трехкомнатная останется? За какие такие заслуги? Ни от чего я отказываться не собираюсь. Пусть все будет по закону. Мы зарегистрированы, значит участвуем.
А вот брат от участия в дележке квартиры, да еще на случай будущей смерти родителей, категорически отказался:
-Что я неимущий что ли? При жизни родителей наследство делить!
-Я думала, что дадут отдельные квартиры всем, -сказала его жена Нелли, — а раз так, то мы с детьми не вступаемся. Пусть Лиде остается.
Но Катя упрямо стояла на своем: не откажусь. Тогда и брат с семьей тоже решили участие в приватизации принять, только детей снова в свою квартиру выписали, чтобы не связываться с опекой.
Итог вышел следующим: приватизировали на всех, но у нас с родителями и братом вышло 2/3 доли, а у Кати с ребенком только треть.
И сестра потребовала продать новую квартиру и выделить ей деньги за ее долю.
-Я себе однушку куплю, сдавать буду, а там и сын подрастет, — упрямо стояла на своем сестра, несмотря на мамины уговоры отступиться.
Брат свою долю отписал мне, родители тоже так поступили. Квартиру мы продали, до двухкомнатной денег не хватало, брат добавил. Осталась я жить с родителями, семьи у меня пока нет, да и папа болеет, ухаживаю за ним, времени на личную жизнь нет.
Катя, получив деньги на руки, все связи с семьей оборвала. По слухам они с мужем приобрели машину, которую и разбили в первый же год.
Хорошо, что сами не покалечились, обошлось все.
-Без всего осталась, — сокрушалась моя мама, — и квартиру желанную не купила, и с родными отношения испортила. И в кого такая? Воспитывали вас всех одинаково.
Приходила недавно сестра, отца навестить, прощения просила. Может не все с ней так безнадежно?
