Моя крёстная половину жизни проработала на кондитерской фабрике. На каждый праздник она приходила с пакетами конфет и шоколадок и вручала их мне. Но родители всегда отбирали дары — говорили, что сладости просроченные.
Когда мне было лет 11, крёстная пришла когда родителей не было дома. Впервые у меня ничего не отобрали, я наелась сластей от пуза. И меня тошнило. Мне было так плохо, что сладости я не ем до сих пор.
Мама тогда поругалась с крёстной, кричала на неё:
— Долго ты ещё ребёнка травить своим просроком будешь?
Крёстная возмущалась:
— Я ведь сама ем — всё нормально!
Поругаться так, чтобы не общаться, они не могли: меня крестила папина сестра. А мама даже и не в курсе была — просто пришла как-то с работы, а дома я в крестике.
Сейчас мне 23 года. А тётя ждёт ребёнка. Но, так как она — женщина в возрасте, то:
— Для тебя рожаю, цени! Фигуру не испортишь зато.
Я думала, что она шутит. Кто, будучи в здравом уме, будут рожать для кого-то другого? Подобные шуточки тётка отпускала на удивление часто.
Я нашла работу после института и, наконец-то, слезла с шеи родителей. Жила я по прежнему с ними, они меня не гнали. Пришла пора крёстной рожать: увезли её в роддом. Она оборвала папе весть телефон — просила денег её перевести, чтобы за роды заплатить.
— Я тебе внука родила, так что плати! — заявила эта неадекватная папе.
Тогда-то до меня и начала доходить, что в тёткиных шутках доля самой шутки была мизерной. У меня волосы дыбом встали, как я представила себя с младенцем на руках — рано ещё! Тем более, чужого мне совсем не надобно.
Тётку выписали из роддома. И прямиком оттуда она отправилась к нам домой.
— Ну что, принимайте подарочек! — с порога завопила тётушка. — Благодарности принимаю в купюрах номиналом не меньше 5 тысяч, хахаха!
А пришла тётка не только с ребёнком, о и с лысоватым мужичком лет 45. Она поставила его перед собой и заявила мне:
— Вот, Настя, и жених твой, отец ребёнка. Нужно ведь, чтобы кто-нибудь родным дитю был. Вот Афанасий Михайлович и пришёл, сына воспитывать и на тебе жениться!
Сказано это было с невероятным пафосом. Мама, тихо хрюкая, скатилась на пол вдоль стенки, и заржала во весь голос. Папа покрутил пальцем у виска и спросил у своей сестры:
— Ты что, с ума сошла?
Вышеупомянутый «жених» всё порывался облобызать мне руку. Тут закричал ребёнок. Тётка повернулась ко мне:
— Что стоишь? Иди, успокаивай!
— Да с чего это? — спросила я.
— Я сам успокою. — влез Афанасий. — Где мы можем расположиться?
Афанасий Михайлович снял обувь, достал из пакета тапочки, переоделся и спросил:
— А где ванна? Руки помыть бы. И, девушка, проводите меня в нашу комнату.
— В нашу? — переспросила я.
— В вашу, в вашу. Ты, жених да ребёночек будете жить тут. — тётка пояснила мне.
— Так. Забирай ребёнка и женишка и иди домой. Спасибо, повеселила. — папа подошёл к двери и открыл её. Мама всё ещё смеялась, вытирая слёзы.
— Как — домой? Мне не надо. Я для неё ведь — тётка тыкнула в меня пальцем. — Благодаря мне у твоей дочери было сладкое детство, теперь она должна мне! А её долг мне я переведу на ребёнка! так что давай, расти и воспитывай!
Папа взял ребёнка, вручил его своей сестре, за плечи развернул её к выходу и выставил за дверь. Потом то же самое он проделал и с Афанасием.
— Всего хорошего! — папа попрощался с гостями.
— Афанасий, ты куда? — раздался испуганный голос тётки.
— Домой. Ты мне обещала молодую жену в придачу к ребёнку, я только поэтому и согласился его зачать. Нет молодой жены? Я пошёл.
Офигеть. Я стояла и думала: Неужели так бывает? Или у тётки крыша поехала? Реально, она чем думала?
