— …Вот скажи, за что мне такое наказание, а? — делится с подругой пятидесятилетняя Лидия Семеновна. — Я же ведь только-только в себя приходить начала, вздохнула немного. Пашке одиннадцать лет исполнилось, он более-менее самостоятельным стал. Я его одна с восьми его месяцев вырастила! Чего мне это стоило, Наташ!.. А вчера вернулась моя непутевая дочь…
— Да ты что? Ира приехала? Правда, что ли?!
— Наташа, такое чувство, что у меня дежавю. Приехала, да. С чемоданом и …с пузом, которое на нос лезет, представляешь? Рожать ей через два месяца!
— Да ладно… Она что, беременна? Снова?!
— Ну а я тебе о чем толкую? Снова беременна, снова одна, снова ни жилья, ни денег, очередной козел-сожитель ее бросил с долгами и кредитами, и идти ей некуда, кроме как к матери, ко мне, то есть… И даже чемодан тот же самый, что и в прошлый раз. Знаешь, мне в какой-то момент показалось, что я в две тысячи седьмой год вернулась каким-то образом. Это все с нами уже было!.. И если бы не пашкин голос в соседней комнате, я бы точно решила, что у меня крыша поехала…
…Дочери Лидии Семеновны, Ирине, тридцать. Мать называет ее «непутевой» и очень на нее сердится — по большому счету, есть за что. Ира с детства не была паинькой: училась плохо, уроки прогуливала, связалась с дурной компанией, курила, выпивала. Бурная юность увенчалась незапланированной беременностью в девятнадцать лет неизвестно от кого, претендентов на роль отца было несколько.
— Я ее умоляла сделать аборт, была категорически против ребенка. Но кто бы меня слушал, — вздыхает Лидия Семеновна.
Уже через полгода после рождения Павлика Ирина наигралась «в дочки-матери», вдрызг разругалась с Лидией Семеновной и ушла строить свою жизнь, «временно» оставив сына с бабушкой. Впрочем, обещала забрать, как только устроится.
— Нет ничего более постоянного, чем временное! — разводит руками Лидия Семеновна. — О том, что дочь заберет Пашку и будет воспитывать сама, давно уже и речи не идет…
— Она хоть вспомнила о сыне за одиннадцать лет? — сочувственно расспрашивает подруга.
— Несколько раз звонила, даже деньги присылала… Два раза по две тысячи, и один раз — пять…
— Шикарно… В год по тысяче рублей, и то не выходит!
— Не то слово…
Пашка был ребенком нервным и возбудимым, к тому же аллергичным. Не спал ночами, плохо ел, то и дело покрывался коростой, запросто хватал все вирусы, болел часто и подолгу — с огромной температурой и всевозможными осложнениями.
С развитием тоже было не все гладко. Лидия Семеновна таскала мальчика по врачам и логопедам, а еще ведь приходилось работать, чтобы свести концы.
На работе откровенно смотрели косо из-за постоянных больничных, отпрашиваний и форс-мажоров.
— Ну а что, их тоже можно понять! — вздыхает Лидия Семеновна. — Работница хуже матери-одиночки. Тем хоть бабки помогают, иногда отцы детей, их родственники. Мне не помогал никто! Вообще!.. Звонят из сада — у ребенка температура, забирайте. А я первый день с больничного вышла, две недели просидела. И что делать? Ох, директор орал на меня, аж стены дрожали. А у меня мысли — да проорись уже и отпусти, там у ребенка температура опять. Вот так и работала…
Сейчас, конечно, Лидии Семеновне с внуком уже гораздо легче. В плане успеваемости звезд с неба он особо не хватает, но уроки делает сам, учится без двоек, самостоятельно ездит на спорт, болеть стал меньше.
Можно сказать, все наладилось. А тут снова дочь…
— Я сама, конечно, виновата! — вздыхает Лидия Семеновна. — Упустила я ее. Неправильно воспитала. В итоге вот расплачиваюсь, несу свой крест…
— Что, и дальше нести будешь? — расспрашивает подруга. — Второго внука тоже теперь возьмешь на воспитание?
— Ну уж нет! — вскидывается Лидия Семеновна. — Я ей вчера сразу сказала — на меня не надейся. Если ребенок тебе не нужен, значит, он отправится в детдом, вот и все! И без вариантов даже. Второго мне не вытащить. Хотя Ирка планировала мне и второго скинуть. Стала мне говорить, что у нее долги, кредиты, она родит, и ей надо работать в две смены, чтобы расплатиться. Но я даже слушать не стала. Сказала, что это не мои проблемы, мне вон одного Пашки хватило. Это тогда я еще моложе на десяток лет была. Сейчас вообще не знаю, как бы справилась…
— Ладно тебе… Судя по всему, аборт делать поздно, ребенок все равно будет. Ну не в детдом же его, действительно?
— А почему это не в детдом? У меня нет ни сил, ни возможности, ни желания его брать, и точка. Пусть растит сама, я же не запрещаю. Я даже Пашку на нее уже не вешаю, ладно, проехали. Но скажи, ты правда считаешь, что я должна впрячься еще и сейчас? А если она через год третьего родит?.. Обо мне что-то никто не думает! А мне еще Пашку поднимать, между прочим. На это тоже силы нужны…
***
Непростительно и жестоко даже думать о таком, чтобы сдать малыша, у которого, помимо матери, имеется родная, здоровая и относительно молодая бабушка?
Лидия Семеновна, намеревающаяся сдать внука в детдом — моральный урод?
Или она вполне в своем праве? Просто трезво оценивает свои силы и понимает, что не потянет. В конце концов, бабушку никто не спрашивал, стоит ли рожать этого ребенка. Так что теперь вся ответственность — на непутевой мамаше, и только на ней.
