У знакомой дочка ревет белугой. Дочке 28 лет, умница-красавица, хозяйка прекрасная, рукодельница редкостная. И в прошлом девушка сугубо положительная, училась хорошо, институт с красным дипломом окончила, квартиру однокомнатную в наследство получила.
Вопрос у знакомой только один, правда, длинный:
-И что ему еще надо было, чего ему не хватало, чего ему не жилось, уж мы все для их семьи с отцом сделали, всем обеспечили, а он все равно от дочки ушел. Сидит теперь, слезы точит, не поймет, как жить, какой быть, что им, мужикам, надо?
Олеся вышла замуж года 3 тому назад, молодая, действительно хорошенькая. Еще перед замужеством мы удивились: начала Олеся стремительно с тела спадать, в спортзал записалась, по утрам вставала на час раньше и неспешно круги по округе наматывала.
-Олеся решила держать себя в тонусе, — ответила ее мама Нелли Николаевна, — фигуркой занялась, женщина должна за собой следить, если хочет удержать своего мужчину рядом.
Объектом «удержания» был молодой человек, трудившийся с Олесей в одной организации, приезжий, не имевший в столице своего угла и снимавший квартиру с приятелем. Матвей был симпатичным, брутальным, «с перспективами», как пояснила нам Нелли Николаевна.
Через короткое время постройневшая Олеся вышла замуж и перебрался Матвей их съемной на паях чужой жилплощади, в любовно устроенное Олесей и ее родителями гнездышко.
Через полгода после Олесиного замужества встречаю ее совершенно в ином исполнении: из миловидной шатенки девушка превратилась в платиновую блондинку. И как-то потеряла индивидуальность свою что ли? Поблекла от природы бледная кожа, стали невыразительными глаза.
-Матвею всегда блондинки нравились, — сказала по секрету Нелли Николаевна, — сватья нашептала, вот Олеся и старается. Чего не сделаешь, ради любимого мужа.
К слову, те парни, с которыми Олеся крутила романы до замужества, были высокими, спортивными брюнетами. Видно было, что такой типаж Олесе очень нравился. Матвей же обладал средним ростом, был коренаст, «широк в кости» и совершенно не подумал менять свой природный русый цвет волос.
Но Олесины жертвы на ниве семейной жизни продолжались: она записалась на курсы вождения, потому что мужчины ценят автоледи, правда, машину, купленную родителями девушки, почему-то водил Матвей.
-Пусть чувствует себя мужчиной, — внушала дочке Нелли Николаевна, — для мужчины в браке важен внутренний комфорт, женщина не должна его подавлять, если хочет сохранить семью. И ребенка, ребенка надо рожать поскорее.
Но с ребенком вышла промашка: Матвей считал, что они должны пожить несколько лет «для себя».
-Не для себя, а для него, — со злостью сказала однажды двоюродная Олесина сестра, — все ради комфорта Матвея, он и забурел очень быстро. Освоился. Кто думал об Олеськином комфорте? Вот ни за что так по-идиотски себя не поведу в браке. От нее же самой практически ничего не осталось.
Через год после замужества Олеся по настоянию Матвея уволилась с любимой работы. Нет, начальство нормально смотрело на то, что в их организации работают супруги, никто не требовал таких жертв. Даже Матвей не требовал, просто тонко намекнул.
-Я не смогу получить повышение, — грустно сказал он жене, — мы на равных работаем, но ты симпатичная молодая женщина, ты всегда будешь в глазах шефа на полкорпуса впереди меня, хотя я и работаю лучше.
И Олеся радостно побежала уступать супругу дорогу к карьерным вершинам, хотя начальство и пыталось ее отговорить от столь опрометчивого шага. Она нашла работу поближе к дому, потеряла наполовину в зарплате.
-Зато теперь семье и мужу она будет уделять гораздо больше времени и внимания, — радовалась Нелли Николаевна, — меньше на дорогу будет времени терять, мужа будет с работы встречать уже готовым ужином, а всех денег не заработаешь.
Матвей, к слову, повышения так и не получил, вместо него назначили …другого мужчину. А еще через год он ушел от Олеси.
-Ты перестала развиваться, — сказал он ей, — с тобой не о чем поговорить.
-Я ради него на все пошла, — рыдала Олеся, — я готовила то, что он любил, я жила его интересами, уступала, я ходила на этот ненавистный фитнес, потому что он сказал, что ему нравятся стройные девушки, я забросила свои увлечения, я даже блондинкой стала, хотя мне и не идет.
-Всем пожертвовала дочка, — горевала Нелли Николаевна, уж не она ли была преданной семье, заботливой, понимающей. Она же любила его до самоотречения, а он…
А может не надо было до самоотречения? Не надо было отрекаться от себя собственной, тогда бы и супругу осталась интересной. Ведь встретил он ее до этих кардинальных перемен и жертв, ради семьи?
Конечно, Матвей, как я понимаю, тот еще «супчик», но и Олеся виновата. Вспомнить хотя бы «Душечку»Чехова? Нельзя растворяться в мужчине? А как же найти грань, между очагом и собственным «я»?
