«Твои родители что, ненормальные? Да любые другие бы просто с ума от счастья сошли, если бы им такое на голову свалилось! Четырехкомнатные апартаменты в центре, еду возят пакетами. Не надо думать, как жить на грошовую пенсию, ни о чем не заморачивайся. Как сырки в масле катаются, а все ходят с кислыми лицами!», — распекала Антона на кухне Лида.
Тот поморщившись, произнес:
— Ты выражения-то выбирай!
— Да вырвалось уже, не могу! Вся квартира упаковано по последнему слову. Машина посудомоечная стоит, а твоя мать сама тарелки моет! Спрашиваю, зачем, отвечает, что так привычней. Бытовую технику до конца так и не освоили, сложно разве? Привыкли к своей древней духовке, новая им не в радость. Не знаю, если бы меня во дворец после хижины привели, я бы от счастья просто летала. А они? — не успокаивалась Лида.
Антон молчал. В последнее время родители и правда ходили понурые. Он помнил их раньше. Два живчика, веселые, всегда что-то рассказывали, отец сыпал историями и анекдотами, мама все время хлопотала на их тесной кухоньке, которая словно сияла в ее присутствии.
Теперь… Он невольно подумал о сравнении, которое недавно прочел: «Как цветок, захваченный морозом. Сохранил форму, но не жизнь». Что он сделал не так? Или может, у них какие-то проблемы? Просто его посвящать не хотят. Мать с отцом, они ж такие, всегда всем довольны, если спросишь, терпят до последнего.
Выучили его, на ноги поставили. Конечно, когда поднялся, о них сразу и вспомнил. Забрал их из провинции, чего там киснуть? Ни театров, ни музеев, ни развлечений больших и медицинского обслуживания толком нет. Огород этот, где копошились все лето, без устали. Он все может им купить, для чего надрываться?
Приехал, сразу поставил перед фактом: так, переезжаем! Будет у вас и квартира шикарная, и машину отцу новую куплю, еда хоть какая, не надо тут на шести сотках горбатиться, в общем, все будет. Родители возражать пробовали. Но он настоял. Они и поехали.
«Двушку» свою с садом продать не успели, да он особо и не торопил, деньги есть, куда спешить? Выставили на продажу, но пока дело было глухо.
— Чего ж они тогда печалятся? Надо с матерью один на один поговорить! А то они как крепкие орешки, ни за что не расколются! — подумал Антон перед тем, как пойти с женой на ужин в ресторан.
Тем временем его мать и отец, Коля и Оля, как их все знакомые да родные звали, вышли во двор. Оля вздохнула.
— До чего же тут красиво! Чистота, все охраняется. Коль, а ты из соседей-то с кем-нибудь подружился?
— Да нет. Они же… Занятые все. Молодые, спешат, бегут. Дела. Кому я нужен, старый пенек, — Коля только вздохнул.
— А помнишь, к нам все Степановна ходила, в старом-то доме? То за яйцами, то за хлебом. Старенькая уже совсем. А потом сын ей привозил с тайги ягод разных, она нам несла. И Виктор с седьмого этажа все шишками угощал. Вкусные такие, молочные. Ты еще во дворе, где детвора играет, под рябиной с Васькой из пятого подъезда в домино играл, помнишь? — сказала Оля.
Муж стоял и смотрел куда-то вдаль.
— Коля, может, съездишь куда? Машина у тебя такая красивая, не то что твоя прежняя, развалюха. Тоша обижается, что подарок тебе сделал, а ты не катаешься, все пешком, — попробовала подбодрить его жена.
— Да я бы с радостью. Только… Теряюсь я тут. У нас же население-то 30 тысяч было. Одна центральная дорога. Микрорайоны. Да в сад с тобой мотались. Вот и весь маршрут. И правила я знаю, конечно. Только тут как летят машины со всех сторон, попробовал я однажды, не могу, боюсь, могу не сориентироваться да въеду куда. Или в меня. Если б молодыми переехали, то конечно, освоился бы. А так не могу, — покачал головой Коля.
Они вернулись домой.
— Квартира-то какая большая! Хоть на велосипеде по ней езди! Я тут Лизке, двоюродной сестре видео отсылала, она все ахала. Говорила, как сын нас любит, раз в такие хоромы поселил, — улыбнулась Оля.
Но как-то грустно у нее это получилось. Потому что мысль в голове бродила: вернуться бы сейчас в свою маленькую «двушку». Пойти за семенами. И поехать в сад! Деловито пообсуждать с соседкой, какую капусту нынче посадить и где. Поделиться рецептами.
— У Иваныча-то нынче, наверное, кабачков опять полно будет. У него что ни год — так кабачки лезут, как сумасшедшие! Зато у нас тыквы знатные… Были, — словно прочитав ее мысли, встрял муж и снова замолчал.
— Вера Ильинична, наверное, торфа опять заказала. Интересно, а баба Маша будет нынче грядки удобрять? Вон два года назад удобрила, так земля как пух у нее стала! И малины, поди, снова нарастет. Березка наша там, красавица. Помнишь, все под яблонькой в беседке чай пили? — вновь начала разговор Оля.
— Хватит! Не трави ты душу! Не томи! — и Коля положил голову на колени жены…
— Тоже скучаешь? Эх, не надо было нам уезжать-то. Только Антошенька так старался. Все для нас сделал. Обиделся бы. Да и внуки пойдут потом. Правда, пока они что-то не торопятся. Но все равно, к сыну поближе. Он же сказал, переедете, будем часто видеться. А не раз в три месяца, — произнесла Оля.
— И когда ты его в последний раз видела, а? Месяц назад! Потому что у него дела, все некогда. Да нет, я все понимаю, не осуждаю. И к нему мы можем хоть каждый день ездить. Только он домой почти ночью всегда приезжает. С Лидой сидеть? Так у нее тоже все расписано. То она на этот, фитнес. То по всяким женским делам, салонам да еще куда. Припремся мы, два старых гриба и начнем ей про кабачки рассказывать? Оно ей надо? Вот так-то, — снова вздохнул Коля.
— Не привыкшие мы с тобой. Это же как растение. Одно пересадишь — приживется спустя время, а второе не сможет, зачахнет. Все здесь хорошо, но приросли мы, видно, Коля, к своему городу, пусть он и маленький да много чего, как здесь нет. К своему огороду. Каждую ночь мне наш сад снится, — вставила Оля.
И тут раздался звонок в дверь. На пороге с букетом и пакетами стоял Антон. Объятия, поцелуи. И снова молодой человек обратил внимание на то, что совсем сникли его родители. За столом решился спросить начистоту. Долго подбирал правильные слова. Может, он обидел их чем? Или еще что-то?
Старики мялись, но в в конце концов, Колю прорвало. Кто знает, не ударься они сегодня в воспоминания, и не решился бы сыну о наболевшем поведать. Стал говорить. Про то, что не могут они больше здесь жить. И жена его поддержала.
— Уезжаем мы, сынок. Бежим от той хорошей жизни, которую ты подарил. Сил больше нет, прости! Охота, терпежу нет, назад! Сейчас весна, сажать будем! Копать! На свежем воздухе! Красиво здесь, и квартира отличная. Но не наше это все, извини ты нас, родной! Знаем, как лучше хотел, — сказали старики почти хором.
Антон потрясенно молчал. Он пытался понять родителей и… не мог! Как можно хотеть в квартиру, которая маленькая, обставленная по старинке? Из таких апартаментов? Как можно уезжать из города, где жизнь бьет ключом, в это захолустье?
А потом он их внезапно понял. Это… тоже самое, что ему вернуться обратно! Ему там, в родном городке, тесно и скучно. И жить он там никогда не сможет. Выходит, что для его мамы и папы тоже самое — здесь!
— Я понимаю… Эх, жаль. Но… Раз решили. Помогу собраться. Через недельку поедем, — ответил Антон.
— А может, завтра? Суббота же. Мы быстро соберемся. А в воскресенье уже к себе там, в сад. Сынок, можно завтра? Или ты занят будешь? — с надеждой заглядывая ему в глаза, спросила мама.
— Конечно. Раз вы так хотите, давайте завтра! — и Антон поехал к себе.
— Куда они хотят? К себе, в эту тьмутаракань? И поэтому такие хмурые ходили? Скучали? Нет, точно ненормальные! Это кто же бежит от хорошей жизни? Обалдеть! Кому расскажу, не поверят. Чтобы два пенсионера сваливали из квартиры, где джакузи, все сверкает, сияет и обставлено под завязку? Да любой бы на их месте оказаться хотел! — бегала взад-вперед по комнате Лида, когда муж сообщил ей новость.
— Это их выбор. Может, зря я их потащил вот так, нахрапом. Они и правда привыкли. Ну а мы что? Квартиру сдавать будем. Дети родятся, им останется. Или когда мма с папой надумают к нам. Хотя… Это вряд ли! — усмехнулся Антон.
А Коля и Оля всю ночь собирались. Были в радостном предвкушении. И все болтали. Как они пойдут к соседям в гости. Как поедут в родной и любимый сад.
Когда березу увидели, расплакались. Все обнимали ее. И долго сидели на скамеечке в беседке. Потом засуетились, дела надо было делать! И такие счастливые сделались! Знакомые все удивляются. Кто-то крутит пальцем у виска. Но Коля и Оля довольны. Что вернулись. Сынок к ним приезжать будет. А дом там, где сердце…
