Генка Сафронов женился в двадцать два года на Любе – спокойной, домашней девчонке. В семье сразу взял верх над женой: все делали только после его одобрения. Люба не сопротивлялась: муж – глава семьи, хозяин, на него во всем можно положиться.
Только вот иной раз спросит Люба: — А чего так поздно?
А Генка ответит: — А тебе какое дело?
— Ну, как же, муж ты мне.
— Вот и знай свое место, жена.
Нет, Генка не изменял Любе, просто он был слишком самоуверенным, не считая нужным ответить жене так, чтобы не мучилась она вопросами. Попросила сестра в долг денег, Генка достал их общую заначку и дал сестренке. Люба хватилась, а денег нет: — Гена, а ты куда деньги потратил?
— Тебе какое дело?! – Отдадут деньги, на место верну.
Спросит Люба, что там у него на работе происходит, а в ответ: — А тебе-то что за дело, иди вон кухней занимайся.
Задумал Геннадий машину поменять, Люба хотела обсудить с ним, какую марку брать.
— Какое тебе до этого дело? Ты же в них не разбираешься, все равно я тебя вожу.
И так двадцать лет прожили. Геннадий в доме хозяин, а Люба при нем. И все эти годы часто слышала от него: — Какое тебе дело.
Сын уже вырос, в армии отслужил, а Геннадий сам себе на уме: все вопросы решал почти без согласия жены. «А чего у нее спрашивать, — думал он, — пусть кастрюлями занимается, – ей до этого дела нет».
Было уже Геннадию за сорок, когда Люба тихо и спокойно предложила развестись. Геннадий чуть дара речи не лишился от такого предложения: она всю жизнь покорной была, ни в чем не нуждалась, он обеспечивал, — что ей не хватает.
— Чего это ты вдруг надумала? – заморгал глазами Геннадий.
— А тебе какое дело? — также равнодушно сказала Люба, как все эти годы отвечал ей Геннадий.
— Как какое дело?! – вспылил он. – Я же тебе муж, давай поговорим.
— Всю жизнь пыталась поговорить, только ты не слышал, ты же хозяин, ты добытчик, а я так – прислуга, какое мне дело.
_______________________________
Люба развелась с Геннадием. И ни разу не пожалела. Вот только удивлялась потом, как столько лет прожила с человеком, который никогда не считался с ее мнением и видел в семье только свою собственную значимость.
