Вместе с нагулявшимся свекром в мой дом пришел домострой. Всего на один день, но мне хватило. В свободное плаванье, устав содержать жену и двух детей, отец семейства ушел 9 лет назад. Моему мужу тогда было 17, его младшей сестре — 15.
Мало того — он забрал у семьи жилье, оставив их на улице в буквальном смысле слова. Свекровь с детьми была прописана у своей матери, там же она участвовала в приватизации. Но жить там было негде — две ее сестры с семьями и детьми плюс их мама в трехкомнатной квартире. И делить квартиру ей совесть не позволила.
Свекровь сняла жилье. Ее старший сын пошел работать, закончив 11 классов. Образования он так и не получил.
Золовка в 19 лет выскочила замуж и переехала к мужу. Звонит раз в год и все. А Даня так и остался жить с мамой. Когда мы познакомились, он постоянно работал. Мы съехались — я переехала к ним на съем.
Мой папа, узнав о ситуации в семье избранника, подарил мне на свадьбу дом. Небольшой, но двухэтажный, со всеми удобствами и маленьким участком, главное — в черте города.
Я забрала с собой и свекровь — отношения у нас прекрасные были. До недавних пор.
Мы все работаем, деньги не делили, с покупкой продуктов все нормально было. Бытовых ссор не было — кто дома, тот и готовит, когда все съели. В плане уборки тоже в порядке. Свекровь я очень уважала. Да и она, переехав в дом, успокоилась. На съеме она жила. как на пороховой бочке, постоянно переживая — а вдруг выселят.
Переехав, она взялась за ремонт своей комнаты с большим энтузиазмом. Завела кота, спросив разрешения. Обживалась и сияла от счастья. К нам она не лезла, Наоборот, постоянно говорила Дане что ему повезло с женой.
Отец Дани заявился к нам полгода назад. Его свекровь привела. Они случайно встретились, он поплакался о своей нелегкой доле: женщина, к которой он ушел, оказалась коварной дамой. Ласковыми уговорами и посулами она приболтала его продать квартиру.
Свекр оплачивал обучение в институте ее ребенку, покупал разные материальные блага, сделал ремонт в ее квартире. Но сказка длилась недолго. Кончились деньги — стал не нужен. Работу, бедолага, найти не смог, перебивался случайными заработками и жил по друзьям-знакомым.
По мне — он получил то, что хотел. Променял свою семью на левую тетку, вложился в ее ребенка, хотя мог бы и о своих детях вспомнить. В общем, за что боролся.
А вот сердце свекрови дрогнуло. Как она, смущаясь, сказала — нахлынули прежние чувства.
Этот… мужчина сидел на диване и потягивал кофе из моей кружки, завернувшись в халат мужа.
— Ты что ли, хозяйка? — брезгливо скривившись, спросил он.
— Я хозяйка. А ты кто? — тыкнула я ему в ответ.
— Давай-ка я тебя сразу на место поставлю? Слушай сюда, хозяйка! Я — отец твоего мужа, и неуважения я не потерплю, поняла?
Я рассмеялась. Сидит нечто в моей гостиной и еще будет меня на место ставить? Офигеть!
— Дядя, давай, собирайся и вали отсюда. Тут не богадельня, убогим не подают. — я прошла мимо и поднялась в нашу комнату, по пути доставая телефон.
Я нажаловалась мужу на присутствие его отца. Муж был со мной солидарен: гнать в шею наглеца.
— Я приеду, сам его выставлю. Ты будь поаккуратней, он еще тот удод. — предупредил меня Даня.
Я не стала переодеваться. Думала — позвонить ли папе, чтобы помог, если что. Но додумать мне не дали — свекровь пришла.
Она завалилась мне в ноги и попросила не рушить ее счастье.
— Я столько лет ждала, пока он одумается и к нам вернется. Ты не можешь его выгнать! Он хороший, честно! Если ты его выгонишь, я уйду с ним!
Я онемела. Есть такие — всепрощающие женщины. Но чтобы до такой степени? Мазохизм чистой воды. Я твердо сказал свекрови, что терпеть чужого охреневшего человека в доме я не намерена.
Даня приехал через пару часов. Его папашка за это время успел задолбать меня в доску. И домом-то он теперь будет распоряжаться, как старший в семье. И сын-то его не выгонит, он же его в уважении к старшим и в почтении к отцу воспитал. И я вся такая плохая, должна быть счастлива до усрачки, что меня приняли в такую семью.
— Ты пойми, ты тут никто! Мужчина всему голова. Ты молча готовишь еду и рожаешь детей. Я, как отец семьи, имею полое право тебя даже высечь за непослушание.
Ни фига себе заявочки.
Дане я обрадовалась. А уж тому, как его папанька вылетел из нашего дома — я обрадовалась вдвойне. Успокоив плачущую свекровь, мы с Даней пошли проводить инвентаризацию. И не досчитались кое-каких вещей и денег.
Заявление в полицию, суд. Срок, вдогонку к условному, на котором, как оказалось, находится мой свекр, — получилось несколько лет на государственном обеспечении.
Все хорошо закончилось? Да как бы не так. Свекровь постоянно плачет и осуждающе на нас смотрит. Она бы съехала, но тогда придется снимать жилье и у нее не будет денег на передачки для любимого бывшего мужа. А еще они снова решили пожениться, там, в колонии. И теперь свекровь копит деньги, хочет устроить будущему мужу настоящий праздник.
Со мной и Даней она разговаривает сквозь зубы. Мы же посмели засадить ее ненаглядного. А я не догоняю: ну как можно простить то, что сделал свекр? Как? Он предал, а потом выставил свою семью на улицу! Оставил бы жилье детям, как нормальный человек. Было бы куда вернуться. А не так. Фу просто.
Свекровь зачеркивает в календаре дни до следующего свидания. На холодильнике висит весьма длинный список с нуждами свекра. Потихоньку оттуда вычеркивается то, что уже куплено. Продукты домой она не покупает. Наши — не ест, говорит — стыдно. Где питается? Кто его знает.
Можно ли как-нибудь поставить ей мозги на место? Пропадет же. Да и адекватная свекровь мне нравилась больше.
