Безобидная просьба соседки, наладить скамейку обернулась уходом мужа из семьи. Но жена и предположить не могла, в чем причина ухода.
В то июльское субботнее утро Анфиса варила малиновое варенье на веранде. Муж Алексей возился с мотоциклом, сын с дочкой, уже почти подростки, днями пропадали на речке.
Неожиданно на пороге появилась соседка Нина, — разведенная, бойкая бабенка. Недавно сына в армию проводила, живет одна. С соседями дружит, как и положено в деревне: то за солью к друг к другу бегут, то за мукой. Вот и в этот раз Нина пришла с просьбой, правда, необычной:
— Ой, Анфис, варенье-то какое ароматное у тебя!
— Да уж, малина в этом году уродилась крупная, уже почти переспевшую сняла, — похвалилась Анфиса.
— А у меня вот все руки не доходят, — начала жаловаться Нина, — столько дел дома, а руки-то одни, не успеваю я.
Анфиса отложила в сторону деревянную лопатку, которой мешала варенье и, предложив Нине стул, спросила:
— Давай уж, говори, зачем пришла, не для того же, чтобы варенье мое хвалить.
— Ой, Анфисочка, — запричитала Нина, — скамейку у ворот свиньи соседские совсем развалили, вечером и посидеть не на чем. Пусть Алексей наладит скамейку: там дел на часок всего. Если не занят, скажи ему.
— А чего говорить, вон он, в гараже с мотоциклом возится, поди, да позови сама. Соседи же мы, — тебе не откажет.
Нинка тут же крутанулась и побежала в гараж.
Анфиса доварила варенье, стала собирать на стол. Вскоре прибежали на обед ребятишки, а Алексея все не было, хотя прошло уже больше двух часов.
Анфиса пошла к соседке, узнать, когда муж на обед придет. Скамейка у ворот была уже отремонтирована, Алексея поблизости не видать. Анфиса зашла в ограду, навстречу ей шел Алексей. На Анфису он старался не смотреть.
— Ты вот что, Анфис, правильно только меня пойми: не вернусь я домой. Не могу я. Здесь остаюсь.
Что потом было, Анфиса с трудом вспоминает. То, что рубашку на муже порвала, — это точно. И в дом к Нинке хотела прорваться, но Алексей не пустил. Здоровый мужик, с руками, как кувалда, еле удержал щуплую Анфису – столько силы в ней было тогда.
Потом Анфиса побежала к матери Алексея, и свекровка тоже ходила к Нинке, стыдила и угрожала ей, но все без толку. Алексей остался у Нинки. На другой день Анфиса разбила в Нинкином доме все окна. Его вещи Анфиса выкинула на дорогу, а ночью Алексей собрал их, а то ведь и переодеться не во что, — ушел, в чем был. Через неделю забрал мотоцикл, пока Анфисы дома не было.
С дочкой и сыном тайно встречался, прощения просил, деньги давал, уговаривал не обижаться на него, поскольку отец он им и любит своих детей.
Почти месяц вся деревня гудела, перемывая косточки всем троим: Нинке, Алексею, Анфисе. А потом как будто бы и свыклись. Мало ли чего не бывает в жизни, тем более, что по молодости Алексей с Нинкой дружили.
Прошел год. Таким же июльским утром, как и в прошлом году, Анфиса прибиралась на веранде. Вдруг почувствовала на себе чей-то взгляд. Обернувшись, увидела в дверях Алексея.
— Фу, ты, напугал! Чего надо? Детей дома нет.
— Поговорить надо, Анфиса, — Алексей прошел и без приглашения сел за стол.
— Ну, говори, а то некогда мне. И вообще, я же сказала, чтобы ноги твоей здесь не было.
Алексей тяжело вздохнул. А потом начал рассказывать. Он напомнил Анфисе, как год назад, привез домой два мешка комбикорма с фермы, сказав, что частник один продал.
Оказывается, они с Петькой-чабаном сами распорядились: государственное взяли домой. Алексей еще и Петьке помог в телегу четыре мешка погрузить. А на другой день проверка нагрянула, поговаривали, что недосчитались комбикорма.
Алексей начал переживать, что угораздило его в тот день на ферму заехать и соблазниться на комбикорм почти бесплатный. А тут Нинка позвала его скамейку наладить.
И как только пришел к ней, так она за стол усадила, рюмочку налила и всю эту историю выложила, сказав, что была в тот день на ферме и видела, как Алексей с Петькой мешки таскали.
В общем, предложила Нинка «сделку»: остаться у нее жить. В качестве мужа, конечно. А она промолчит за ту кражу. А если не согласится, то пойдет к участковому и напишет заявление. И Алексею грозит, если не год-два тюрьмы, то условный срок. А это тоже ничего хорошо, неизвестно, как на семье скажется.
То ли старая любовь не забылась, то ли Алексей и впрямь испугался. Но согласился.
А сейчас пришел, потому что узнал, что делу тому никто хода не дал, списали все. И вот теперь якобы у Нинки аргументов нет, значит можно домой вернуться. Да если и скажет кому, то и к ней претензии будут: почему молчала, раз все знала.
Анфиса выслушала мужа. Рубашку, как в прошлый раз, не стала на нем рвать.
— Значит ты, — обратилась она к мужу, — выбрал Нинкину постель вместо тюремных нар?
— Не выбирал я, хотел как лучше для семьи. А вдруг посадили бы, детям-то как в глаза смотреть?
— А сейчас как ты им в глаза смотришь? – спросила Анфиса. – В общем, так: обратно я тебя не приму ни сегодня, ни через месяц, вообще никогда. Раз ты у меня совета не спросил, как из той историей с комбикормом из положения выходить, иди, откуда пришел.
— Ну, Анфиса, я же раскаялся в своей ошибке, ну, прости меня. У людей ведь тоже всякое бывает…
— Бывает, — ответила Анфиса, — только я не «всякая». С детьми видеться разрешаю, а назад не пущу.
Алексей нехотя встал со стула и пошел к выходу, как в воду опущенный.
— Подожди, — окликнула его Анфиса. Алексей быстро обернулся, в глазах появилась надежда и немой вопрос.
— Забыла сказать, развестись нам надо, год как не живем. Так что на развод подаю и алименты. А теперь ступай, — махнула рукой Анфиса.
