Мы с дочкой улетали в Армению. Кира подошла к делу серьезно. Если даже у нее, шестилетней, есть загранпаспорт – значит, нужен и ее кукле Насте.
И заботливо сделала его фломастерами. Нарисовала «фотографию», вписала туда полное имя куклы – Анастасия Леонидовна Троицкая (не спрашивайте, не знаю, откуда эти отчество-фамилия, придумала).
И вот мы на паспортном контроле в Шереметьево, за стеклом – обычная хмурая тетка. Мы все этих теток боимся, лишних движений стараемся не делать. У нас перед ними еще какой-то советский неизбывный страх.
Берет паспорта – Киры и мой. Задает пару дежурных вопросов. Стучит в паспортах стальной машинкой: проходите.
Вдруг Кира говорит мне: «А как же паспорт Насти?». Она держала его в руках, она его приготовила.
И я знаю, что надо быстро идти, сказать дочке, что за нами большая очередь, а Настю и так пропустят, это ж граница страны, здесь не женщины, а люди в погонах с холодными звездами.
Тетка видит заминку: «Что такое?». Я понимаю, что это смертельный номер, но мы протягиваем розовенький паспорт Насти: тут вот у нас для куклы еще….
Тетка вдруг говорит: «Ну давайте, я посмотрю». И улыбается. Да, блин, она улыбается.
Она действительно смотрит Кирину разрисованную бумажку, сложенную вдвое. Мало того, она ставит в кукольный розовый паспорт свой розовый штампик.
Вот этой стальной машинкой – розовый штампик. На государственной границе России. Где люди в погонах с холодными звездами.
Если бы не барьер и стекло – я бы эту женщину расцеловал.
…Всё-таки проклятая советская «радиация» постепенно развеивается. То бесчеловечное излучение было очень мощным, еще десятилетия здесь не выветривалось, но теперь почти не опасно.
Да, я это ощущаю. Постоянно ощущаю – своим внутренним счетчиком гейгера. Он у меня надёжный.
Алексей БЕЛЯКОВ
