Дверь соседской квартиры опечатана. Но бумага с печатью, которой она заклеена, — порвана, замок сломан, и дверь приоткрыта. Через щель ничего не видно.
Там темнота. — Я туда заходил, — говорит он.- Там все как было перед убийством. Свет только отключили, поэтому нужно идти днем. Если выдержишь ужас.
— Ужас? — Спрашиваю.
-Ледяной. — отвечает Сяся.
Такое у него прозвище. В первом классе он еще не выговаривал несколько букв и вместо своего имени представлялся этим смешным словом — Сяся.
— Какой ужас? — Спрашиваю опять.
-Хозяйка.
— Что хозяйка? — Мне становится страшно.
— Она еще там. — Отвечает Сяся.
Нам по двенадцать лет, мы учимся в одном классе, и после школы я захожу к нему в гости иногда. Больше к нему никто не ходит и дружить с ним не хочет.
— Чего врешь? Все видели, как ее выносили.
— Я зашел и видел ее тень на стене. Она качалась и вздыхала. Что-то там не так. Что-то не то….
— А замок ты сломал?
Он усмехается:
— А кто же еще?
Он живет с отцом. Мать, по его словам, умерла еще в детстве.
— Она тонула в глубоком водовороте. Протягивала руки и звала меня. Но я не мог к ней прыгнуть и спасти. Она утянула бы и меня. Это сто процентов.
Внешне Сяся очень похож на отца. Черты лица столь схожи, что иногда кажется, сын — просто уменьшенная копия отца. Только отец совершенно лысый, а у Сяси на голове жиденькие редкие волосы.
Отец работает инженером на военном заводе. Он спокойный, рассудительный и жизнерадостный.
— Поел? Как не поел? А уроки сделал? Молодец! Кашу гречневую будешь? А друг твой? Почему нет? И с сахаром не будешь? Воооот! Все любят с сахаром!
Он уходит на кухню варить гречку.
— Это он подтолкнул маму в воду. — Говорит Сяся.
— Да что ты?!
— Это сто процентов. Он не мой родной отец.
— Так может, в милицию заявить?
— Нет! Что ты! Молчи. Его арестуют, а меня в детдом. Нет, поживу уж с ним. После школы на завод к нему устроюсь. Буду полтора оклада получать.
Отец Сяси зовет нас есть на кухню, и я во все глаза рассматриваю этого ужасного человека. А он улыбается.
– Хорошо, что у Сашки такой друг, — говорит он, — преданный. Одному-то, небось, плохо. Без дружбы никуда, пацаны.
Сяся действительно ценит нашу дружбу и старается настроить меня против других моих приятелей:
— Они у слепой старушки сумочку отобрали. И дразнили ее. — Говорит он. — Она просила, умоляла их, верните сумочку, там моя пенсия. Но они только смеялись.
В школе его все не любят, так же, как и он не любит всех. Мне все время кажется, что учительница английского специально задает ему вопросы потруднее и с удовольствием ставит двойки.
— Ничего, — говорит Сяся, — я вижу на ней специальные знаки. Недолго ей осталось.
Около школьного двора, между гаражами и трансформаторной будкой, парни классом старше поймали и издеваются над Сясей. Его окружили и тычут кулаками в спину и плечи. Я нахожусь на безопасном расстоянии, поэтому кричу:
— Отпустите! Я сейчас милицию позову!
И мне вторит случайная прохожая: — Хулиганы!
Старшеклассники разбегаются. Я подбегаю к Сясе. У него разбит нос. Щеки и подбородок измазаны в крови.
— Здорово они тебя. Пойдем в школу, расскажем?
— Нет, — говорит Сяся,- я смертельно болен. Заразной болезнью. Они все измазались в моей крови. Теперь они умрут в мучении.
Он победно улыбается. Я вглядываюсь в него, пытаясь понять, правду ли он говорит.
Но понять ничего нельзя. Несмотря на улыбку, глаза его темны, как два глубоких колодца, и смотреть в них — все равно, что в щель, за которой квартира, где на стене колышется и вздыхает тень жестоко убитой женщины.
