Свою мать Игнат не любил. По сути, и не общался с ней, перед самой её смертью они, вроде бы, немного восстановили отношения, но настоящей близости там не было да и быть не могло.
— Мне не повезло с матерью, — рассказывал Игнат. — Хотя, суди сама.
Отец мой был из деревни, обычный работяга. Работал дальнобойщиком. Встретил он женщину с ребенком, любовь-морковь, женился, родился я.
Отец меня очень любил и я его тоже. В три года он меня научил читать, в пять я уже вполне сносно читал детям в садике сказки, пока воспиталки занимались своими важными делами. Отец научил меня играть в шахматы. Я ждал его возвращения из рейса как лучшего подарка.
Мне было лет семь, когда я случайно нашел сберкнижку на её имя, там значилась сумма семь тысяч рублей. Зарплата матери была рублей 90.
А жили мы очень бедно — денег ни на что не хватало. Могли неделями есть суп, потому, что «зарплаты еще нет, денег нет». Я решил, что я что-то понял неправильно и показал сберкнижку отцу — он-то считать умеет лучше, чем я.
Вот тогда мать первый раз ударила меня при отце. Я отлетел, ударился в стену. Отец меня прижал к себе и сказал, что если она еще раз так сделает, её никто больше не найдет.
Второй раз был, когда я вскрыл письмо на имя матери от её тетки.
Тогда я еще не знал, что чужие письма читать нельзя. В письме, конечно я дословно не помню, тётка отвечала на вопрос племянницы правильно ли она всё делает и можно ли ей будет остановиться на втором разводе, чтобы с двоих алименты получать, или, всё же, надо обрабатывать третьего. Тетка считала, что нужен третий.
Я решил показать письмо отцу, он, конечно, читать не хотел, тогда я ему стал рассказывать о содержании и он не удержался.
Когда отец уехал в рейс, мать меня избила. Тогда отец забрал мои документы из школы и отвез учиться в деревню к бабушке.
Был развод. Меня оставили с отцом. Случай был беспрецедентный. Обычно детей оставляли с матерью. Но и я так хотел, и все характеристики, и свидетели были на его стороне. На суде мать плакала.
Жили мы все вместе еще пару лет — разъехаться из двухкомнатной было очень сложно.
Жили в разных комнатах.
Когда отец уезжал в рейс, мать с сестрой, которая была старше меня на восемь лет, издевались надо мной. Бить не били, но могли накидать мусора в мою еду или устроить гулянку на всю ночь, а мне утром в школу.
Я готов был бежать оттуда куда угодно. Когда мы разъехались мне было лет десять. Но помню я все хорошо.
Но это, конечно, взгляд с одной стороны. У второй уже не спросишь. У меня и не укладывается в голове, как так можно поступить со своим сыном. Обида обидой, но мстить своему ребенку…
Правда я сталкивалась и с другой ситуацией, где все выглядело похоже, только мотив был другой.
Моя детская подружка неудачно вышла замуж и осталась одна с годовалым малышом на руках. Хлебнула и горя, и голода полной ложкой. А когда вышла замуж второй раз и родила ребенка, в голове у неё что-то переклинило.
Страх остаться с двумя детьми без средств к существованию превратил Светку в страшную скрягу: продукты — только по акциям. Вещи — только с рук.
Допустим, дарит бабушка внуку дорогой велосипед, она продаёт, а сыну велосипед покупает с рук подешевле. Разницу — на сберкнижку.
Муж её любит, но пока все остается неизменным. Куда только они не обращались, и к психологам, и даже к психотерапевту — она остановиться не может. И там, вероятно, тоже будет развод и разделение детей.
А что Вы думаете по этому поводу? Бывают такие мамы, для которых собственное благополучие, дороже интересов детей как в первом случае или это, все-таки, «крыша поехала»?
