Деревенские бабы говорили сыновьям про нас, городских девчонок, которые приезжали на лето: «Даже не думай в такую влюбиться. Ничего не умеет: ни помыть пол, ни накосить сена».
Другое дело — Лена. Её голова в красной косынке всегда торчала над какой-нибудь грядкой.
Когда мы звали её поиграть, из-за ворот показывалось лицо бабки: «Лена сейчас не может, она чистит картошку» или «Лена перебирает фасоль», или «Она топит печку».
Мы отходили от ворот и шептались:
— Ничего себе! Она знает, как затопить печку!
— Жаль, с нами никогда не играет.
Шли за велосипедами, чтобы умыть лица ветром. Забирались в заброшенные сады и набивали яблоками карманы, потом писали стихи в тетрадки, рисовали сердечки, обменивались вырезками из журналов, мечтами.
А наши бабушки сокрушались: «Бездельницы. То ли дело Лена».
Никто в посёлке не сомневался, что Лена выйдет замуж первой. Все деревенские парни знали: главное, чтобы жена была работящей; чтобы могла сварить суп, и в доме было чисто; чтобы детей здоровых рожала.
Лена в семнадцать лет выбрала себе в мужья того, кто побогаче. Спустя годы её муж спился, как спиваются все мужики в деревне — от скуки.
Только отчего же, если хата сияет и вкусно пахнет, выглажены рубашки, накормлены дети, на огороде ни одной сорной травинки? Чего этим мужикам не хватает?
