Люди, в большинстве своем, взаимны в симпатиях и чувствах. Иногда взаимность настигает нас спустя несколько лет.
Мало кто думает в пору расцвета о том, что он станет немощным и нуждающимся в помощи, а стоит ли винить тех, с кем надменно обращались в свое время в том, что теперь они «зеркалят» прочувствованный некогда холодок?
-Не считаю, что я или мой муж теперь ей что-то должны, — пожимает плечами Люда, — да и ресурсов для того, чтобы помогать, как она того требует у нас нет. И нет во многом потому, что в свое время она помочь нам не считала нужным.
Людмиле 44 года и она замужем уже около 20-ти лет. У них с Виктором растут двое детей: сын 8 лет и дочка, которой 5.
И дети такие маленькие сравнительно с семейным стажем не потому, что супруги долгое время не могли их родить. Могли, но не могли себе этого позволить.
-Естественно, — говорит Людмила, — когда поженились, ничегошеньки у нас с Витей не было: диплом института и все. Меня бабушка воспитывала, у нее было 5 детей и 9 внуков, так что на наследство мне никогда не приходилось рассчитывать. Домик бабушкин остался тетке, которая ее и досматривала. А вот Витины…
Витины родители были по всем статьям зажиточные: единственный сын, полная семья, две квартиры, оставшиеся от бабушек.
-В одной двушке жила семья моего мужа, — продолжает Людмила, — а другую сдавали, сколько Виктор себя помнит. Зарабатывали свекры оба, каждый год ездили на юг, особенно себе ни в чем не отказывали.
По мнению Люды, Виктор, делая ей предложение, рассчитывали именно на то, что им с молодой женой отдадут одну из квартир, так в его юности говорили и сами папа с мамой. Но с годами родители мнение изменили.
-А мы с голыми окладами останемся, — сказала Римма Владимировна, мама Виктора, — нет уж, нечего на чужое рот открывать. Поживите и свое наживите. Мы с твоим отцом по съемным квартирам лет 5 мотались, потом только наследство получили.
Виктор с Людмилой на наследство не рассчитывали, родители были в цветущем здравии и супруги смирились с тем, что у них ничего нет и надо наживать свое с нуля.
-Как жили? — горько кивает Людмила, — А как можно жить двум молодым специалистам, поженившимся на исходе 90-х? Комнату снимали, работали, подрабатывали, на первый взнос по копейкам копили. Больше всего я боялась забеременеть в те годы, иначе бы вообще — никак.
Лет через 6 супруги денег собрали. В это время случались и потеря работы, и многочисленные переезды. Какой ребенок, самим бы выжить.
-А как квартиру взяли, — говорит женщина, — оказалось, что еще более жесткие тиски, какой декрет? Во всем себя ограничивали, чтобы ипотеку побыстрее выплатить и хотя бы снизить ежемесячный платеж.
Когда супруги с калькулятором высчитали, что теперь они довели жилье до нормального состояния, а платеж до цифры, посильной даже в случае декрета, то на свет появился сын, а потом, не выходя из первого декрета Люда пошла за дочкой.
-Тяжело, — говорит она, — а когда нам было легко? Мы не миллионеры, в газпромах нам работать не повезло. Ипотека почти выплачена, мы же сразу трешку взяли, как знали: и сын, и дочь, площадь лишней не будет. Витя с подработками вечными, я работаю поменьше, но дети и быт на мне. В отпусках бываем раз в несколько лет. В прошлом году впервые на море выбрались с детьми. Как жили в это время родители Вити? Нормально, ни в чем себе не отказывая.
Свекры могли прийти в гости раз в год, что-то подарить, они путешествовали, пока работали старались себе не отказывать в маленьких и не очень, радостях.
-А кто будет вас тянуть? — наставительно говорила Римма Владимировна, — вы семью создали сами, детей нарожали сами. Трудно? Но это ваши трудности.
-Наши, — соглашается Люда, — но слышать это всякий раз было не слишком приятно, поэтому и общение свелось к минимуму.
В год, когда Люда родила дочку свекру ударил, как говорится, бес в ребро. Ушел к молодой, чуть старше Людмилы женщине. И Римма Владимировна внезапно осталась одна, с пенсией и без приварка от арендаторов: муж же был владельцем одной из квартир, причем уйти пришлось как раз свекрови.
-Она так жить на одну пенсию, естественно не привыкла, — усмехается Людмила, — да еще дотации в виде платы от квартирантов не стало. А главное то, что квартира ее, та самая, которую сдавали много-много лет, была в ушатанном состоянии. Там, где они жили с мужем ремонт делался регулярно, но в той квартире теперь была другая хозяйка. И что началось? Правильно, сын, помоги, ты должен, я — твоя мать.
-Ванна вся облезлая, — жаловалась Римма Владимировна, — трубы текут, полы в ужасном состоянии, я уже об обоях не говорю. Ты — сын, я тебя вырастила, теперь твой долг мне помочь.
-А чем помочь? — говорит Люда, — я в декрете, двое детей, ипотека, муж работает с подработкой. Да, вырастила, но я же помню, что семью в свое время они с мужем создавали сами, сына рожали сами, так что на себя и должны рассчитывать. И нет у нас ресурсов для помощи, и желания, откровенно говоря, тоже нет.
-Меня на две квартиры и на две семьи не хватит, — говорит Виктор, — всю жизнь живем, словно боремся за выживание. Какой ремонт у мамы в квартире? Могли бы они и сами его сделать, так боялись на несколько месяцев снизить привычный уровень жизни.
Виктор на работе с утра и до поздней ночи, иной раз прихватывает и выходной, но все же старается проводить в дни отдыха время со своими, такими долгожданными детьми: позднее отцовство, не хочется ничего упустить, пропустить. Да, он может физически что-то прибить или повесить в квартире у мамы, но там нужны вложения и замена коммуникаций, сантехники, а денег на это уже нет.
Римме Владимировне седьмой десяток, теперь нужны и лекарства, и ремонт, и на пенсию не разгуляешься. Взять свекровь к себе, а ее квартиру снова сдать? Об этом и Люда, и Виктор слышать не хотят: за годы успели стать совсем чужими друг другу людьми. Забыть обиды и помочь матери? А нечем, во много именно благодаря тому, что в свое время мама помочь семье сына не сочла нужным.
