Жили в Погореловке в одном доме две незамужние и бездетные сестры, Душаня и Машуня. У них были ещё сёстры, но те благополучно вышли замуж, нарожали детей и жили отдельно.
Потом «Душаня удушилась», как говорили в деревне. Повесилась. А Машуне было на тот момент 45 лет. Осталась она одна. В это время в соседней деревне Канаде случился пожар.
В доме сгорела женщина, её муж очень сильно обгорел. Их пятилетний ребёнок ночевал у бабушки, поэтому остался цел. Мужчине – молодому, красивому – лепили лицо буквально по кусочкам, страшно смотреть было.
В больнице вместо наркоза обезболивали спиртом вовнутрь. Даже в послевоенной деревне, когда мужиков почти не осталось, никакая девка замуж за такого не рискнула пойти, а надо было растить ребёнка. И он женился на Машуне, которая была старше его на 17 лет.
Господи, сколько она претерпела! Он стал инвалидом, а она работала, работала, работала… Муж, конечно, тоже по мере сил работал, он был мужиком хозяйственным и работящим.
Но пил – от горя, от поломанной жизни, оттого, что уже зависел от «обезболивающего» спирта. А Мария была простодушной, доброй, терпеливой. Моя мама о ней говорила: «В Маше злости ни капельки нет!»
А вот радости у неё было мало-мало! Сына вырастили, и он потом женился на моей сестре. Сейчас уже старшему правнуку 14 лет.
В последние годы муж завязал с выпивкой, жили они мирно. Когда мы приезжали в гости, они накрывали стол, Мария говорила: «Девки, давайте по рюмочке выпьем! Ну их, мужиков, они своё выпили!»
Мы отнекивались, а она: «Витя, неси!» Муж приносил самогонку. Сестра моя ругалась: «Пап, ну зачем?» Он смеялся, разводил руками: «Если женщина просит…»
После стопочки она всегда тоненько затягивала: «Вот кто-то с горочки спустился…» Мы вразнобой пытались ей подтянуть. Мужики сразу выходили на улицу покурить. Только мой муж оставался с нами, и тоже подтягивал, и она его за это любила.
А когда Мария заболела, её муж ухаживал за ней — стирал (своими-то обгоревшими руками!), варил, прибирался в доме, кормил её, купал. Наверное, она только тогда почувствовала себя женщиной, не обделённой вниманием.
Уходя в магазин, он наказывал: «Маша, на плите щи варятся, ты потом выключи газ». Возвращается — щи почти выкипели. Он: «Маша, ну что же ты газ не выключила!» Она: «Чего? А хочешь, я вообще не встану!»
Она ушла, не измучив никого. Только недели за две перед смертью совсем плоха стала, уже не вставала. Но не роптала, терпеливо ждала конца: «Мне бы вот только до дня рождения дожить и пенсию получить». Она это всё успела.
Споры с мужем у неё были только об одном: она хотела, чтобы её похоронили на погореловском кладбище, рядом с матерью и сестрой, а он настаивал на канадском кладбище, потому что пятьдесят лет они вместе прожили в Канаде, и он не хотел там потом лежать один. Всё-таки он её уговорил.
Утром в день 95-летия Мария мужу наказала: «Витя, ты мне нынче таблетки не давай, я водочки выпью». 5 февраля этого года в деревне Канаде праздновали её знаменательный день рождения — муж, дети, внуки, правнуки.
Они заранее заказали ей стихотворные поздравления в районной газете. И вот, когда все сидели за праздничным столом, неожиданно приехали председатель сельсовета, женщина из соцзащиты и корреспондент районной газеты, подарили букет цветов и большой термос.
Собирались в газете написать о Марии, но, видимо, решили подождать до золотой свадьбы, до неё оставалось три месяца.
А термос пригодился на похоронах, мы в него кофе наливали для мужиков, которые снег на кладбище откапывали и могилу рыли.
Обычно в деревне, когда хоронят старого человека, на проводах бывает немноголюдно. Мария горевала: «Вся моя родня поумирала, на моих похоронах никого не будет». Но проводить её в последний путь приехало столько народу из Москвы! Вся мужнина родня!
Да и деревенских оказалось много. Завалили комнату венками. Она лежала такая хорошая, умиротворённая! Я пошептала ей: «Вот дорогая, смотри, какая красота, ты столько цветов за всю жизнь не видела».
И был там венок с надписью: «Любимой Марии от мужа». Возможно, это было первое объяснение в любви, а душа-то её всё видела!
Сын с женой всё это время глаз не сомкнули, хлопотали день и ночь. Внучка, не переставая рыдать, готовила поминальный стол. Мы с моим мужем по очереди читали возле неё Псалтирь. В день похорон привезли из соседнего села батюшку на отпевание.
На кладбище, когда прощались, правнуки умилили всех. Даже самые маленькие девочки по примеру взрослых, с плачем, привстав на цыпочки, говорили «Прости, бабушка» и, перекрестившись, целовали в лоб покойницу и иконку на её сложенных в гробу руках.
Проводили её и помянули очень достойно. Царствие Небесное рабе Божией Марии, закончившей свою долгую, многотрудную земную жизнь и ушедшей в жизнь бесконечную!
Project: Moloko Author: Стручкова Н.
