Истину о том, что старших надо уважать, почитать и прочее, большинству из нас внушали с самого детства. За мудрость, за возраст, за седины и жизненный опыт.
Со временем, правда, мы начинаем к этому постулату относиться весьма избирательно. Как известно, иногда возраст приходит к человеку в одиночестве, не сопровождаемый мудростью.
А еще, помним про то, что надо чтить отца своего и мать свою. И знаете, что я заметила?
У очень многих моих знакомых женского пола, мягко говоря, отношения с мамами складываются весьма непросто. Вот с подросткового возраста, когда девочка начинает взрослеть и начинаются сложности.
В одних случаях мамы подсознательно завидуют дочкам, у которых все еще впереди. В других — начинается некое соперничество и стремление дочки выйти из-под опеки, а мамы — доказать свое право на полное подчинение отдельной взрослеющей личности.
У Марины ситуация была еще сложнее и запутаннее.
-У меня старший брат есть, — рассказывала Маринка еще на заре нашего знакомства, — а я родилась от второго маминого мужа.
Казалось бы, миллионы семей так живут? Но дело в том, что мама, пожив с Маринкиным отцом, снова вернулась к первому супругу. Отцу Вадима, брата Марины. На тот момент девочке было 6 лет, ее брату — 10.
-Нет, — говорит Марина, — меня не гнобили. Отчим меня просто не замечал, а я чувствовала себя лишней, ненужной и досадной помехой. Мама при каждом удобном случае пыталась «наставить меня на путь истинный».
-Анатолий — святой человек, — говорила, допустим, Галина Ивановна 10-ти летней тогда дочери, — он принял тебя в нашу семью. Ни разу ничем не попрекнул, воспитывает наравне с собственным сыном. Ты могла бы тоже быть к нему внимательнее. Что ты скачешь? Наш папа только с работы пришел, он устал, принеси ему чая в гостинную и не шуми, сядь книжку почитай.
Поначалу Маринка старалась как-то поладить с отцом брата: хорошо училась, стремилась красиво накрыть на стол, что-то полезное сделать или принести.
-А потом, — говорит она, — я просто поняла, что меня просто не замечали. Ну есть я и есть. У отчима бровь удивленно вверх ползла при моем появлении, а мама то ли перед ним, то ли потому, что я и правда, вызывала в ней только досаду за свое появление, считала все промахи, пыталась меня перекроить, подмять…
Не удалось. В 18 лет Марина покинула неласковый родительский дом. Лет 10 назад не стало отчима, брат с семьей живет отдельно от мамы, самой Маринке уже 37 лет, она замужем, живет в достатке, растит двух дочерей и сына. А года 4 назад ее разыскал и родной отец.
-У нас с мамой и так понимания не было, — признает Марина, — она считала, что я не за того вышла замуж, не на того выучилась, не там работаю, не столько, сколько нужно было детей родила. А тут она просто взбеленилась, когда узнала, что я общаюсь с отцом. Нет, с папой близких в эмоциональном плане отношений тоже не складывается, все же жизнь без него была долгой. Но мне интересен этот человек, у меня есть и сестра по отцу, и брат. Папа очень хотел познакомиться с моими детьми. Они же ему внуки.
О том, что когда-то разделило отца и маму, не говорит дочери ни одна из сторон. И отец никогда не сказал о Галине Ивановне ничего нелестного. Но мама считает Марину предательницей. К упрекам в том, что дочь не такая, какой следовало быть, прибавились еще и такие обвинения.
-Ты ему столько времени уделяешь, — упрекает дочь Галина Ивановна, — сколько родная мать и человек, который тебя вырастил, никогда от тебя не видели! И что ты носишься с его ногами? У него и другие дети есть, пусть они и помогают.
У отца Марины варикоз, а ее супруг — врач, между прочим, вот и делает семья то, что может для пожилого человека.
-Когда ты болеешь или Вадик, — отвечает Марина маме, — мы с мужем делаем для вас все то же самое. А про отца Вадима не надо мне говорить. Не растил, а терпел. Меня для него словно и не было. Как с вазой: стоит на подоконнике, ну и пусть стоит. Главное не задеть, чтобы не упала и не разбилась.
Галина Ивановна сейчас на пенсии, ездит на дачу, не бедствует: помогают дети. А вот с внуками от дочери у нее тоже не все гладко. Дети Марины к бабушке ездить лишний раз не хотят.
И она их видеть не стремится, хотя неукоснительно требует, чтобы внешние приличия соблюдались: на праздники собираться должна вся семья, навещать ее должны внуки хотя бы раз в месяц и так далее.
-Она вся растворилась в детях брата, — говорит Марина, — ну и ладно бы. Ближе ей сын, это понятно. Но что тогда требовать от меня? Месяцев 7 назад мы с ней снова повздорили. Крепко. И снова из-за отца.
Тогда на работе у Марины случился цейтнот. О муже, практикующем хирурге и речи нет, старшие девочки Марины были летом на спортивных сборах, а младший сынишка подхватил ветрянку. Марине надо на работу, а 5-ти летнего сына не с кем оставить.
-Папа тогда мне и предложил, — говорит Марина, — что он с внуком будет сидеть. Я согласилась. И надо было на третий день маме к нам заехать. Вот года 4 не приезжала и тут — нате. Дверь открыла, вошла, увидела, развернулась и ушла. А вечером по телефону устроила мне вселенский разнос. Как я посмела, ей, родной матери, в дом ко мне нельзя войти без нервотрепки.
Поссорились женщины крупно. Марина, остыв, попробовала через неделю маму набрать — трубку не взяла.
-Просто на мои звонки не отвечала, — говорит Марина, — весь месяц. Потом муж уже меня к ней повез. Вижу, что она дома, к глазку подошла, а дверь не открыла. Ну я тоже не железная. Я звонить перестала.
После этого Галина Ивановна изредка звонила только старшим внучкам от дочери. Но ни о Марине, ни о младшем внуке не спрашивала.
-Приличия соблюдала, — горько усмехается Марина.
А позавчера Марине позвонил старший брат. И тоже счел своим долгом сестру отчитать за черствость и равнодушие.
-У мамы на нервной почве сон нарушился, — говорит Вадим, — она не молода, а ты дочь. Ты должна первой пойти на примирение. Это дочерний долг. Да, у вас сложные отношения, но она — наша мама. Так что, будь добра, приедь к ней и помирись. Первый шаг должен исходить от тебя.
-А сколько я этих шагов сделала, — недоумевает Марина, — только мне дверь никто не открыл. А сейчас, когда я успокоилась у мамы сон нарушился? И главное, что все останется по-прежнему. Я буду общаться с папой, я буду предательницей. Так зачем это примирение? Для галочки? Не вопрос признать вину, только в чем она?
К маме Марина съездить пока так и не собралась с духом. Как поступить не знает. И стыдно: с одной стороны мама же, и не чувствует своей вины, а Галина Ивановна наверняка ждет, что дочь будет каяться.
-А в чем? — говорит Марина, — В том, что много лет назад мама сама совершила ошибку, которой вот уже 37 лет недавно стукнуло?
