Бордовая дверь в подъезд, старая, с кривой надписью губной помадой: Beatles. На лавочках у подъезда сидят бабушки, и вот из дверей выходит девочка в платье с вышитыми бабочками (такие платья в моем детстве назывались китайскими). В руках у нее старая дверная ручка – похожая на микрофон, и она объявляет в этот микрофон:
– Песня бременских музыкантов.
И начинает выводить писклявым голоском «Ничего на свете лучше нету, чем бродить друзьям по белу свету…»
А потом бабушка кричит с балкона:
– Домо-о-о-ой! Обеееедаать!
Я взбегаю на пятый этаж, первая и вторая дверь в квартиру, запах блинов и супа. Бабушка в фартуке:
– Настюша, руки мыть. Черные какие! Ты что, уголь собирала?
– У нас концерт был. Из песка мы город для кукол строили… Катя принесла пустую коробку…
У меня столько новостей, и я тороплюсь, а с улицы уже кричат:
– На-а-а-асть, а ты когда выйдешь? А, На-а-асть?!
– А ну-ка, руки как следует вымой! Я кому сказала? – шумит бабушка.
Но голос бабушки быстро затихает, и в сознание вторгается непонятная мелодия… но такая знакомая. И вот я уже различаю слова и открываю глаза. Будильник. Я оглядываюсь по сторонам, вот наша с мужем комната.
И никакой бабушки и блинов. И девочки Насти в китайском платьице. Бабушка покоится далеко-далеко, за океаном, и летаем мы туда с двумя пересадками, как правило, и не так часто, как хотелось бы, – раз в год.
Здесь коллеги по работе называют меня Анэстэйжа, и у моих детей в русской речи появился акцент, от которого так сложно избавиться.
За окнами поблескивают крыши гаражей и рекламная вывеска. Я иду умываться, запираюсь в ванной и тихонько плачу. Со мной такое здесь случается довольно часто. Вот уже десятый год мы с мужем живем в США, и второго сына я родила здесь, но сердце мое навсегда осталось там. Дома. За бордовой старой дверью.
Я отношусь к тем несчастным эмигрантам, которые эмигрировали помимо собственной воли, и никогда не ассимилируются, и никогда не привыкнут к новому окружению. Я люблю Америку как турист, как и любую другую страну. «Ничего на свете лучше нету, чем бродить друзьям по белу свету».
Побродить, посмотреть, а потом вернуться домой. Мой дом там, за океаном, и по нему я скучаю и лелею надежду, что мы сможем вернуться.
Мужу предложили работу по контракту, и мы согласились – на два года. Для мужа это было важно, я видела, как он об этом мечтал, прилагал все силы. И мы поехали. Пожить два года в чужой стране – это интересное приключение.
Потом контракт продлили, потом изменились планы, мужу предложили другую должность, повышение, и он был счастлив. Нам действительно повезло, я бы даже сказала – очень повезло.
Только когда очень хочешь вернуться домой, везение воспринимается по-другому. Хочет ребенок к маме, а ему предлагают красивые игрушки, весь магазин: «Да подожди ты, заладил – к маме, к маме – тебе весь “Детский мир” предлагают, именно тебе, ты не понимаешь, что ли, как тебе повезло?»
– А когда же мы домой вернемся?! – воскликнула я тогда в отчаянии, когда узнала, что мы снова остаемся на два года.
– Посмотрим, как сложится. Это будет большой глупостью – упустить такую прекрасную возможность. Вернуться никогда не поздно.
Мы возвращаемся каждое лето, с детьми на месяц-два.
– Мама, куда мы идем?
– Ко мне в гости. Ко мне домой.
В доме моего детства теперь живут совсем другие люди, и я даже не могу попасть в подъезд, потому что теперь там код и домофон. Бабушка умерла, родители переехали в другую квартиру, а эту продали.
Моя родина там, где началась моя история. Я думаю о детях – какими они вырастут в чужой для меня стране.
– Спокойной ночи, – говорю я, заходя в детскую. – Сладких снов.
– Good night! – кричит младший, и это его постоянная проблема – он машинально отвечает на том языке, на котором ему удобнее. Всё окружение – школа, кружки – англоговорящее. Мы ходим в русскую церковь и общаемся только на русском дома, но, видимо, этого уже недостаточно.
– Я пожелала спокойной ночи, – подчеркиваю я. – А не гуд найт.
– Ой, мам, я забыл.
Целую перед сном детей, немножко разговариваем. Младший признается, что это он «разрушил сегодня пирог». Я в недоумении. Оказывается, он хотел отрезать кусочек от пирога самостоятельно, и песочная выпечка развалилась. Тут же по горячим следам даю урок русского – почему нельзя сказать, что пирог разрушен.
Мне жаль, что мои дети растут в чужой для меня (да и для них!) стране, и я панически боюсь одного – что их чувство дома будет связано с этим городом. Я живу надеждой, что мы с мужем вернемся в родной город, дети пойдут в русскую школу и примут свою страну как свой дом.
Я мечтаю, что я смогу провести их по всем-всем своим заветным местам: а это моя школа, а это – университет, где я училась, вот здесь парк – мы с вашим папой тут любили гулять…
А еще я часто дневала и ночевала у сокурсников в общежитии. Как же там было весело! Я завидовала всем, кто жил в общаге. Мы ночами напролет сидели и болтали, пели под гитару, готовились к сессии и что-нибудь праздновали – когда каждый что-то приносил…
И как мы с подружкой решили удивить всех вкусным тортом с вареной сгущенкой, она пекла коржи, а я варила сгущенку в банке, и в гости пришел ваш папа, и я забыла про всё на свете – то есть про сгущенку.
На потолке общаги остался темный круг от взорвавшейся банки, и мы все вместе долго оттирали кухоньку и объясняли соседям с нижнего этажа: «Не волнуйтесь, труп мы убрали уже…» Поймут ли мои дети эту, совсем незнакомую для них, жизнь? Примут?
Я не люблю все местные традиции и обычаи и не люблю, когда мои дети перенимают эти обычаи. Мы просто другие, и это нормально – не лучше и не хуже, мы просто дети своей страны, культуры и ментальности.
Однажды я очень удивилась конкурсу на одном школьном празднике – когда кремовые торты нужно было швырять в лицо учителям. Было весело, и все смеялись – и те, кто кидал, и те, в кого кидали. Но вы смогли бы бросить торт в лицо любимой учительнице, пусть даже в шутку?
Американцы – веселый народ, и здесь я встретила много замечательных людей, но они… другие. И я другая. И мой дом там, за океаном. С этой мыслью я встаю и засыпаю каждый день, повторяю, как молитву: «Мы вернемся домой». Я иду спать.
Разрушенные пироги остаются во вчерашнем дне. И ночью мне снова приснится мой старый дом с бордовой дверью, и девочка снова будет старательно петь. Однажды мы вернемся домой, обязательно.
Анастасия Зайцева