Телефонный звонок пробуравил раннее утро, и я прохрипела дежурное «алло!». С той стороны телефона раздался голосок, от которого у меня перехватило дыхание: «Тетечка Валерочка, доброе утро! Я в Хабаровске. Только что прилетела. Где вы сейчас живете?»
Это была моя давняя юная подружка по имени Юлька. Удивительное непосредственное создание, которое лет эдак 16 назад посвятила меня в тайну своего созревшего для любви сердечка.
Конечно, я назвала свой адрес и стала готовить завтрак на двоих. Тем более что девятичасовой перелет от Москвы до Хабаровска наверняка утомил мою неожиданную гостью Юльку.
Минут через тридцать в домофон позвонили. И вот уже открылась дверь лифта, а из нее вывалилась яркая высокая брюнетка с ворохом пакетов, слегка растрепанная, с широченной улыбкой.
– Боже мой, девочка, какая же ты стала эффектная, – вырвалось у меня.
– Да, я такая, – отпарировала дама. И зайдя в прихожую, стала один за другим сваливать свой багаж прямо на пол.
Рыжий кот Марсель, не привыкший к такой бесцеремонности, удивленно глядел на Юльку.
– Как, как его зовут? – завопила она. – Марсель? Вот это сюрприииииииз! У меня мужа так зовут. Он француз. Мы с ним будем здесь ресторанщикам вашим мастер-классы по сладостям преподавать. Контракт подписали на год. Он завтра прилетит, познакомлю.
Дежурную яичницу с колбасой, запивая крепким кофе, она уплетала с удовольствием, не чванилась своей заграничной жизнью, закидывала меня вопросами, попутно рассказывая о своей взрослой жизни.
А мне, не знаю уж почему, вспомнилось наше веселое житье в одной из хабаровских общаг, где по воле судьбы Юлька с родителями и младшей сестрой зависли почти на год.
Я тоже была временно заброшена в этот непривычный для себя мир, в комнатушку в шесть квадратных метров. Из всех удобств в секции были электричество, умывальник, туалет и отопление. Готовили каждый в своей комнатке, на портативных электроплитках.
Но не об этом мне бы хотелось рассказать. А о наших с Юлькой отношениях. Было ей тогда где-то лет пятнадцать. Училась она в кулинарном техникуме. И частенько просила нас с сыном продегустировать ее домашнее задание.
Отец девочки – военный – питался чаще по месту службы. Мама Нина не всегда доверяла кулинарным способностям дочери. А мне попросту лень было возиться после работы с плиткой, поэтому любому визиту Юлии с тарелкой в нашу комнатенку мы были рады.
Ну, вот так, наверное, и завязалась дружба совсем юной девушки и вполне взрослой женщины. Она рассказывала мне свои нехитрые секреты, иногда просила совета.
Однажды проговорилась, что родители, особенно мама, не всегда одобряли наши посиделки, ревностно относились к чужой женщине, которая для их дочери стала интереснее.
Я не хотела осложнять отношения с соседями и при первом удобном случае вызвала маму на разговор, который закончился полным взаимопониманием. Мотивировала я тем, что, в случае чего, я обязательно поставлю ее в известность.
И этот случай представился очень скоро. Перед Новым годом, кажется, это наступал 2002-й, Юлька прибежала к нам нарядная, в блестящем платье и на высоких каблучищах.
– Я буду встречать Новый год в компании друзей. Родители отпустили, – похвасталась она.
Я в свою очередь пожелала ей удачи и не очень обильных возлияний.
– Да ладно вам, – фыркнула девчонка. – Подумаешь… Мне даже мама разрешила глоток шампанского под бой курантов.
И, крутанувшись перед зеркалом, она упорхнула за дверь.
Встретились мы с ней только второго января. Девушка робко поскреблась в дверь и несмело зашла в комнату. Она была какая-то другая. Вроде все та же, но другая.
Мы сели пить чай.
– Тётечка Валерочка, можно с вами посекретничать? – тихонько спросила Юлька.
– Конечно, – почувствовав неладное, сказала я.
– Помните, я рассказывала, что за мной ухаживает парень, брат моей подруги по техникуму? Мы еще с ним пешком через весь город шли месяц назад поздно ночью. И мама сильно за меня переживала тогда, – произнесла Юлька.
Я вспомнила этот случай, когда мы не спали часов до пяти утра в ожидании ее, ушедшей еще засветло. Мобильников тогда не было. И звонкую пощечину дочери, которую слышно было даже за двумя дверьми, тоже запомнила.
На этот раз, по мнению Юльки, все обстояло намного серьезнее. Она рассказала, что вечер был замечательный, однокурсники веселились от души, а Рома, так звали ухажера, не отходил от нее ни на минуту.
Потом молодежь пошла гулять по городу. Вернулись поздно, и все завалились спать. Рома лежал рядом. А когда все уснули, стал целовать ее.
– Девочка, – стараясь быть как можно деликатнее, спросила я ее, – ты не переступила?
Она поняла меня с полуслова.
– Нет. Только мне были очень приятны эти поцелуи. И, наверное, я скоро переступлю…
Самым неприятным в этой девичьей тайне Юльки было то, что 25-летний Рома уже имел законную жену, а несколько дней назад у него родился сын. И жена в этот момент находилась в роддоме.
Я применила все свое красноречие, чтобы отговорить девчонку от опрометчивого поступка. Ответом были совершенно непонимающий взгляд и слова, против которых бессильна любая логика: «Я люблю Рому. Почему вы меня не понимаете?»
На том и закончился наш разговор. Позднее я узнала, что с Ромой Юля почти не встречалась, он был занят семейными заботами. Но иногда находил время, чтобы встретить ее с учебы, проводить до дому, сводить в кафешку.
Примерно через пару месяцев у нас с девушкой состоялся еще один разговор. На этот раз Юлька безутешно рыдала у меня на плече. Стуча зубами и подрагивая от горя, она сообщила, что Рому переводят по службе в Читу. И завтра она пойдет к нему на последнее свидание.
– И не надо меня отговаривать, – всхлипывала она. – Я останусь с ним на ночь, чтобы запомнить навсегда.
Кое-как я успокоила подружку свою юную. Напоила чаем, в который незаметно подлила настойки пустырника. Когда уже пробило за полночь и сестры угомонились в своей комнатке, я постучала в дверь к родителям. Благо отец находился на дежурстве. Часа два мы разговаривали с мамой.
На следующий день, это был выходной, мама Юли ушла из дому. Март выдался теплым, поэтому часа два побыть на свежем воздухе было даже полезно. Когда за Юлькой хлопнула входная дверь, я махнула в окно красной футболкой.
Мама вышла из-за угла дома навстречу дочери. Когда они уже поравнялись, неожиданно женщина поскользнулась и, громко закричав, повалилась навзничь. Юлька подбежала к ней и увидела, что та, закатив глаза, бормочет что-то невнятное.
Тут и я подоспела, в качестве подмоги. Кое-как усадив ее на скамейку, решили переждать, чтобы потом отвести «заболевшую внезапно» родительницу домой.
– У меня что-то с ногой, – морщась от боли, проговорила она. – Скорую надо вызвать.
Вот это она в роль вошла, подумалось мне. Юлька забежала в общагу, попросила вахтера позвонить по телефону. И только тут я поняла, что без медпомощи не обойтись.
Споткнувшись о камень, Нина, как потом выяснилось, ногу-то повредила сильно. Трещина на лодыжке заковала ногу в гипс на месяц.
А в тот момент Юлька проявила чудеса дочерней любви. Она поехала с матерью в травмпункт, привезла ее обратно домой и всю ночь не отходила от маминой постели. Зато прощального свидания не получилось.
– А помнишь Рому? – спросила я мою гостью, когда, удобно расположившись на диване, мы решили еще пропустить по чашечке кофе.
– Ну конечно, это же моя первая любовь была. Я его как-то раз видела случайно в Москве. Полненький, лысоватый. И, что самое смешное, – на полголовы ниже меня. Мне же пятнадцать тогда было, и я еще выросла. – Она засмеялась. – А ведь вы правы были, когда убеждали меня, что пройдет какое-то время и я со смехом буду вспоминать эту историю.
И тут я ей открыла тайну нашего с Ниной заговора.
– Ну, мамулечка, ну, партизанка, – хихикнула моя гостья. – Так до сих пор она мне ничего не рассказала. А я ведь и в самом деле сейчас со смехом обо всей этой истории вспоминаю.
Мы еще долго предавались воспоминаниям. Юлька рассказывала о своей жизни за границей, о встрече с Марселем, о том, как он гордится своей русской женой. И еще о том, что она бесконечно рада тому, что приехала в Хабаровск, город своей юности и первой любви.
Валерия КОКОРИНА, г. Хабаровск
