Кирилл воспитывался в неполной семье, был младшим ребенком. Его и старшую сестру Катю мама тащила одна. Отец из семьи ушел незадолго до рождения Кирюши. Парень так до сих пор и не понял, почему. Да и мать особо в подробности не вдавалась. Ну ушел и ушел.
Сестра была старше Кирилла на целых пятнадцать лет, поэтому особо близких отношений между ними не было. Да, Катя выполняла, конечно, рутинную работу по помощи матери в заботе о мальчишке — из садика забирала, гуляла. Но не более. Разговоры по душам, поделиться секретами — всё это прошло мимо них. Далеко мимо.
Время шло, дети росли, умнели и, наконец встали на ноги. Кирилл, чтобы как-то помочь матери работал где-то лет с двенадцати — листовки раздавал, объявления клеил, потом грузчиком устроился. Как когда-то и Катя — училась и тоже подрабатывала — писала рефераты и курсовые на заказ. Так и жили.
Старшая дочь рано вышла замуж, практически после школы, Кириллу тогда было всего четыре года. Мать тогда, обидевшись, даже подумала, что дочь хочет поскорее от них избавиться. По крайней мере тогда она ей так сказала вслух.
В скором времени у Кати родился сын — маленький Егорка. Он на удивление сильно был похож на своего дядю Кирилла в детстве. Пацаненок с радостью прибегал к бабушке и дяде и подолгу у них гостил. Кириллу мальчишка очень нравился — было в нем что-то родное. Да и разница-то была у них не сильно велика — всего семь лет.
Как говорилось ранее, Кирилл рано начал трудиться и у него стало не хватать времени на игры с племянником. Да и тот постепенно перестал приходить к бабушке.
А где-то через года полтора Катя сама пришла к ним в дом. Но не к матери почему-то, а к брату. Сказала, что им нужно очень серьезно поговорить.
Молодая женщина рассказала, что в последнее время Егорка стал себя очень плохо чувствовать. А потом и мучиться от сильных болей. Полное обследование, которое родители проводили аж в трех клиниках, показало, что у мальчика отказывает печень. Требовалась пересадка. Но ни Катя, ни муж не подходили, как доноры. Поэтому Катя слезно просила брата сдать тест на возможность донорства.
“Но если не подошла ты, то я вряд ли подойду, — сказал парень, — я всего лишь дядя”. “Я думаю, что пришла пора все ему рассказать, — вдруг раздался голос матери со стороны двери, — сколько можно скрывать-то уже”. Что рассказать? Парень прямо-таки терялся в догадках.
А сестра, вздохнув, принялась рассказывать. О том, как в четырнадцать лет ее, нецелованную скромницу, изнасиловал сосед по лестничной площадке. Прямо у них в квартире. Позвонил в дверь и попросил подсолнечного масла — якобы у него оно закончилось.
А когда сделал свое грязное дело, то велел ничего матери не говорить. Если скажет, то он убьет и ее и мать. Девочка была настолько запугана, что даже осознав, что беременна, матери ничего не сказала.
Пока та не заметила у нее выросший живот и все не всплыло наружу. Сосед к тому времени уже убрался куда подальше из города, а делать аборт оказалось поздно.
Был еще, конечно, вариант оставить ребенка в роддоме, но мать делать это Кате категорически запретила. Из-за этого, кстати, из семьи и ушел отец.
Мама обставила все это дело так, будто бы родила сама. И стало у нее двое детей, и лишь двое на этом свете (не считая сбежавшего отца) знали, что младший сын на самом деле внук женщины.
Теперь знал и сам Кирилл. Парень молчал, но в его душе и сердце эмоции непрерывным потоком сменяли одна другую. Сначала шок, потом ярость до скрипа зубов, затем какая-то щемящая печаль и жалость к сестре. Пардон, к матери.
А теперь еще и жизнь его племянника-брата зависит от него. Обе женщины не сводили с него глаз. Они готовы были простить ему сейчас любые проявления чувств. Он мог бы обругать их, даже ударить — они бы всё снесли.
Но через минут через двадцать молчания Кирилл встал, взял свою куртку и спросил куда ехать. Лед тронулся…
