Тётю Олю я впервые увидела в свои шестнадцать на её свадьбе. Помню, как взрослые что-то шептали о мезальянсе, провожая невесту небрежными ухмылками и доверчиво шепча друг другу: «Это ненадолго!»
В роли жениха выступал мой двадцатидвухлетний двоюродный брат Слава. А рядом с тридцатитрёхлетней невестой стоял её четырнадцатилетний сын Антон.
Когда мы ехали домой, мама не скрывала своего возмущения:
— Как Светка позволила этому браку случиться? Я бы костьми легла, но отвадила перестарка с довеском! Хорошо хоть, что додумалась со Славки обещание взять, что с общим ребёнком он спешить не будет!
В силу возраста, дальнейших маминых слов о вероятности рождения непонятно кого, я не поняла. Это я сейчас понимаю, тридцать три года — далеко не предел для возможности стать мамой здорового ребёнка. А тогда…
Слово, данное матери, Слава крепко держал. Пытался стать папой неугомонному подростку, к которому был по возрасту ближе, чем к своей супруге. И только повзрослев и выйдя замуж я оценила брата: за тётю Олю он стоял горой.
«Без неё придёшь!» — звонила моя мама Славе, приглашая на день рождения бабушки, которая жила с нами. Затем она долго плевалась в трубку стационарного телефона, пытаясь уговорить племянника не брать с собой жену и давя на больное:
— А если это последний день рождения твоей бабушки? Что значит, без жены не придёшь? Слава! Алло, Слава? Хорошо. Хочешь её притащить — тащи!
Тётя Оля приходила с гордо поднятой головой и самым оригинальным подарком. Она улыбалась, держа под руку своего молодого мужа и не обращая внимания на пересуды и шепотки.
С Антоном, сыном тёти Оли, мы даже подружились. Сейчас переписываемся в социальных сетях, я знакома с его женой. А тогда мы были просто двумя подростками.
А потом Слава и тётя Оля резко практически перестали общаться со всеми, кроме бабушки. Ей одной было всё равно, сколько лет избраннице внука, она была искренне рада за Славу.
Так рада, что, скорее, всем назло, завещала ему свою квартиру. Брат дар не взял, отказавшись в пользу законных наследниц — наших мам. Сейчас мне кажется, что это был жест для защиты жены, которую непременно обвинили бы в подуськивании и облапошивании бабушки, а затем облили бы смолой и вываляли в перьях.
«Не дождусь внуков!» — не раз горько плакала на нашей кухне тётя Света, мама Славы. «Ничего, встретит хорошую девушку и нарожает!» — успокаивала её моя мама, вновь восторгаясь «гениальной» задумкой тётки о том треклятом обещании.
Так и не могу понять: почему Слава раньше не плюнул на это обещание? Когда на кону семейное счастье, то любые клятвы, приносящие вред этой самой семье, должны меркнуть.
Я окончила школу, выучилась, вышла замуж, родила ребёнка. Женился Антон, сын тёти Оли, и она стала бабушкой. Боже, тётя Света бушует до сих пор: сноха стала бабушкой, а она, мать единственного сына, — нет!
Следом за статусом бабушки, тётя Оля приобрела ещё один статус — статус разведённой женщины. Она отпустила Славу. Любила, но отпустила. Слава опоздал: послав тётю Свету на все четыре стороны, он потащил свою жену в центр планирования семьи. Родить в сорок пять лет шансов у неё не оказалось. Она подала на развод.
Недавно мы с тётей Светой встретились на мамином юбилее. Осунувшаяся, бледная, с такой болью во взгляде, что на мгновение стало даже жаль её.
— Уехал! Уволился и уехал! Квартиру, в браке купленную, бабке своей оставил и уехал! — стенала она, называя бабкой тётю Олю.
Что странно, тётю Свету обласкали сочувствием. Во всём осталась виновата тётя Оля, «обманом женившая на себе молоденького мальчика».
Неужели, она сама забыла, что такое любовь? Это когда тебе плевать на возраст, пол, социальное неравенство, предрассудки, чужое мнение и прочие-прочие-прочие мелочи. Женился человек. Был счастлив. На свою голову дал матери обещание… Кому сейчас хорошо? Славе? Его бывшей жене? Тёте Свете? Кому?
Вернувшись от мамы, я зашла в спальню к дочке. Стало до жути интересно: а если она найдёт своё счастье рядом с хромым-косым Квазимодой, я найду в себе силы достойно принять её выбор? Или не найду, а потом буду рыдать, как тётя Света?
