Раиса Ивановна сошла с автобуса и вдохнула полной грудью чистый деревенский воздух. Огляделась — ничего и не изменилось за те десять лет, что она провела в родном городе мужа, а теперь уже и ее детей — близняшек Оли и Жени.
Нет, детей она не привезла, побоялась, дорога дальняя, а они недавно переболели…хотя мать ждала, в письмах писала, карточки все просила…
— Так и живу одна, коротая свой век, — вздыхала Мария Никитична, подливая чай дочери — ты ешь, ешь, с дороги ведь.
А потом, осмотрев ещё раз Раису вздыхала.
— Исхудала что-то, кости одни да кожа.
— Да нет, мам, я в хорошей форме, диеты придерживаюсь, фитнесом занимаюсь.
— Чем? — не расслышала мать — бросай ты доченька это дело, иначе скоро от тебя совсем ничего не останется, вот лучше сметанки с творогом отведай, может сахару положить верхом, ты раньше любила?…
— Ох, мама, я не ем сметаны, спасибо…
Мария Никитична вздохнула, перебирая фотографии, привезённые дочерью, так внучек и не увидит наверное.
— Это Оленька слева, а Женечка справа, — поясняла Рая.
— Сама бы и не различила, как две капли воды похожи.
— Мам, побоялась я одна с детьми в дороге, Сашке вот дали бы отпуск, а так…
— Да ничего, я понимаю, только вот время идёт, а я даже и зятя своего не видела ни разу.
— Так вот он! — Раиса даёт фотографию матери, та кивает, да, видный мужчина, только это все равно не то…
В доме тихо, только часы с кукушкой, которым уже сто лет в обед ведут счёт дням, часам и секундам одиночества, поселившегося с уходом мужа в доме. Два старших сына после армии так и остались в чужих городах обретя там своё счастье.
У старшего сын, у среднего две дочери. Внуков так и не видела, только глянцевые карточки ежегодно прилетают в бумажных конвертах, а Мария Никитична долго долго их рассматривает силясь понять кто есть кто.
***
— Ой, мам, это тетя Люба что ли такой стала? — сказала Раиса с любопытством уставившись в окошко.
— Да, располнела, вроде и не ест ничего такого, — пожала плечами женщина.
— А кто это рядом с ней? Чей мальчик?
— Так Надькин, подружки твоей.
— Замуж вышла? — ахнула Раиса.
— Нет. От кого ребёнок — никто не знает.
— Значит нагуляла.
— Что за слова такие, Рая? — сказала с укором Мария Никитична, а на лице ее заиграла улыбка, малыш как раз в это время ползал среди ромашек рядом с Надиным домом с любопытством рассматривая окружающий мир.
От Раи не укрылось это, тут его бабушка зазевалась, засмотревшись куда-то вдаль, а мальчик ловко перебирая ручонками направился к дороге и уже было дополз до калитки, когда Мирия Никитична сорвалась, выбежала из дома, подхватила малыша на руки и пошла отчитывать соседку за плохой присмотр.
Та сидела, виновато улыбаясь.
— Ты чего за мальцом не смотришь, к дороге все налаживался! Эх, Люба…
— Да ладно тебе, соседка, ничего бы с ним не случилось, я рядом.
— У, прыткий какой парень подрастает! — улыбалась женщина прижимая к себе чужого внука, за все это время она так к нему привязалась, как к родному!
— Райка то чего рассказывает? — спрашивает Люба.
— Да что…хорошо все, детки подрастают.
— А не привезла? — любопытствует Надежда.
— Нет. К себе все зовёт, а я куда уж, помешаю только. Под старость лет в путешествия только и пускаться.
Соседка тем временем проворно достаёт леденец на палочке из бумажного кулька.
— Что ты, Любаня! Зубки все испортит, только ведь вылезли!
— Да не будет ничего, — махает рукой женщина и забирает внука, — иди вон лучше в дом, Райка в окно выглядывает, заждалась.
Нехотя, Мария Никитична отдаёт малыша, и идёт к дому.
***
— Мам, мы в следующий раз обязательно внучек твоих привезём, обещаю, и Сашка приедет, — смахивая слезы говорит Раиса.
Мария Никитична кивает, вновь и вновь всматриваясь в глянцевые карточки своей родни, далекой и такой чужой.
— Хорошо, доченька, ты же знаешь я всегда вам рада, приезжайте только чаще! А теперь ешь, хоть поправишься немного, пока у меня, исхудала а то вся…
