Одна моя подружка всю жизнь прожила в Москве и очень гордилась этим титулом. Носила длинные юбки темных цветов, красила волосы в блонд, занималась спортом. Говорила вальяжно и надломленно. А потом вдруг — лет семь назад перебралась в Петербург. Просто поселилась. Захотелось.
Тут с Аней стали приключаться удивительные метаморфозы. Во‑первых, она стала опаздывать на встречи, чего с ней никогда раньше не случалось. Во‑вторых, перекрасила волосы в лиловый цвет. Чего за ней тоже никогда не наблюдалось. В-третьих, приобрела отвратительную присказку: «Ну в этой вашей Москве…». Вместо спорта стала гонять на роликах.
Наконец — и это главная трагедия — Аня потеряла работу. В Москве-то она всегда на виду, шуршит, суетится, а тут — бац! — пропала Аня. Тот факт, что работать она могла по мейлу, факсу, хоть через голубиную почту, уже никого не устраивал. Прочь из Москвы — из сердца вон!
Аня погоревала, но недолго. Снимать жилье в центре Питера куда дешевле, чем на вашей Остоженке. Да и чего горевать, когда вокруг нее Клодтовы кони скачут, дешевые кондитерские в каждой подворотне, не говоря уже о многочисленных московских друзьях, которые превратили уютную Анину квартирку в хостел. Ну она девушка добрая, гостеприимная, безотказная.
Так Аня стала доброкачественной петербурженкой.
О, это особые девушки.
Чем они отличаются от москвичек? Да, прежде всего, они никуда не спешат. Встречи в Петербурге назначают примерно так: «Ну что, в пять в «Рубинштейне?». «Да, именно. В шесть». «То есть в семь?». Приходят обе красавицы в модное место не раньше восьми.
Думаете, они были чем-то страшно заняты? Маникюр, укладка, выбор аксессуаров? Дудки! Может, они и ходили на укладку, но парой дней ранее. Нет! Они просто шли по любимому городу, заходили в книжные, ели эклеры, болтали с двойником Петра Великого о том, что нынче Питер не тот, то ли дело при социализме.
И в общем, плевать им на социализм, но поболтать приятно. В Петербурге девушки очень общительны. Витальны, пассионарны. Пусть вас не смущает их чуть хмурый вид, на болотах все-таки живут. Это москвичкам некогда: у них в молескине записаны пять встреч и еще шесть человек звонят на айфон. Чтобы в Петербурге стал у девушки трезвонить телефон — да вышвырнуть его в Мойку!
Петербургские девушки одеваются всегда так, будто выходят из дома примерно на год. Блузка, свитер, пальто, шапка, шарф. Обувь попроще — кроссовки, тут не нагарцуешься на каблуках. Стало тепло — сбросила пальто, стало теплее — стянула свитер, стало совсем жарко, может в «алкоголичке» остаться, прямо на обнаженной груди.
Да, питерским девушкам все можно. Они свободны, как чайки над городом. Свобода — это их девичье кредо.
Еще в 90-е годы мне рассказывали историю о похмельном Юрии Шевчуке. Идет он ранним утром по безлюдному Питеру, дико хочется пива. Все закрыто. Хоть топись. Вдруг — рай! — открытые двери какого-то заведения. Шевчук скорей туда.
И остолбенел: вокруг сидят голые девицы, совсем голые. «Допился!» — подумал Шевчук и попятился. Но девчонки узнали звезду: «Юра, заходи! Чего хочешь?». «Пивка бы…» — загробным голосом молвил Шевчук.
«Присаживайся!» И налили Юре сразу кружки две, холодного, с пенкой. «Ну хоть так помереть смешно будет», — подумал Шевчук и быстро выпил кружку. Потом вторую. Завязалась беседа. В ходе которой Шевчук узнал, что это просто девчонки-стриптизерши отдыхали после работы.
Ну не наряжаться же им, в самом деле. У них вообще такой дресс-код. Жаль, Шевчук потом адрес не смог восстановить. Но счастье — оно было. Простое петербургское счастье.
Помнится, еще когда Валентина Матвиенко служила губернатором, я явился к ней в Смольный на интервью. Пока ждал важной госпожи, прогуливался по этажам. Приметил: девчонки одеты бог знает как. Одна в мини и свитере, другая в джинсах и на каблуках, третья оказалась вроде в деловом костюме, но под ним проступало такое щедрое декольте…
Я потом спросил Валентину Ивановну: «Что это за вольные нравы у вас? Это же Смольный!». Она засмеялась: «А у нас нет дресс-кода, пусть ходят как хотят». После этих слов мне захотелось Валентину Ивановну расцеловать, ибо уж очень был я утомлен серыми и черными московскими костюмчиками с белоснежными блузками.
Свобода, девочки!
Они красят волосы в такие дикие цвета, что их провожают задумчивыми взглядами эрмитажные атланты. Они могут ходить с облезлым маникюром и не прятать пальцы правой руки в левую перчатку. Кстати, они могут ходить в перчатках разных фасонов и тонов. На одной руке — зеленая, на другой — алая. И еще веер носить. Будто очень жарко там у них. Выпендрежницы, прелестные выпендрежницы.
Вообще, это очень забавный сюжет. Город, выстроенный занудой Петром как регулярный, строгий, разлинованный, вдруг породил совершенно особенный девичий тип. Своей развинченной походкой и громким смехом питерские девчонки вступают в сексуальный контрапункт с армейской геометрией города.
Возьмем такую бестию, как Авдотья Смирнова. Она же москвичка, из мажорской семьи. А в конце 80-х взяла и переметнулась в Петербург. О, об этих буйных годах Дуни до сих пор бытуют легенды. Жаль, вернулась обратно. Стала деловой, жесткой, скучной.
А Москву петербургские девушки презирают. За чопорность, умеренность и аккуратность.
В Петербурге нет времени, только ветер. В Петербурге нет моды — только такая, какая сама ты и есть. Я обожаю вас, петербургские девчонки. За вашу надменную свободу, за вашу способность не плакать: глаза и так все время чуть слезятся от ветра. За вашу любовь к эклерам, тортикам и расстегаям. За то, что вы — самые свободные девушки страны.
