Бегущие от грозы

400

Бегущие от грозы

— Отвернись, — жалобно попросила она. — Я разденусь…

Дождь бешено стучал по крыше амбара, плескался в лужах, шумел в лесу. Он отсёк их от мира непроницаемой стеной воды, и они молчали, с невольным трепетом слушая, как с грохотом обрушивается гром и, вспыхнув, раздираются в клочья небеса.

Лес стонал и ухал в ответ, как филин, которого нечаянно вспугнули во мгле.

Сизая, с прозеленью, мгла, пахнущая сенной трухой, пылью, мышами и стылой дождевой сыростью, объяла их, завесив своим зыбким пологом, и сквозь грохот и шум он услышал её тихий голос:

— Раздевайся и ты.

— ???

— Раздевайся, раздевайся! И вешай всё вон туда. Да не туда, а туда… Какой же ты бестолковый! И не поворачивайся. Рано еще.

Он слышал, как она снимает через голову мокрое, липнущее к телу платье, как отжимает его, как струйками стекает наземь вода. Боясь повернуться, он застыл, как истукан.

— Ну же! — услышал он. — Чего же ты ждёшь? Иди, согрей меня. Мне холодно…

Непослушными, белыми от воды пальцами, он стащил с себя рубаху, выжал её и повесил на жердь, служившую, видимо, яслями для сена. Там уже висело её легкое светлое платье и нежно розовело что-то ещё более легкое, ещё более невесомое.

Он выжал вымокшие до нитки штаны, оставшись только в узких дурацких плавках с тесемками, которые надел, собираясь, по дороге к ней, искупаться в реке.

«Искупался называется», — с весёлым отчаянием подумал он, и, стараясь шагать ровнее, направился в угол, где (ещё когда они только вбежали сюда) он успел заметить клок прошлогодней соломы и обрывок дерюги, которой наверное накрывали запалённую бегом лошадь…

Читать так же:  Странная девушка на ночной рыбалке (История рыбака)

— Я здесь….

Закрыв почему-то глаза, он ощупью, точно слепой, пошёл к ней навстречу, ясно видя её сквозь плотно сомкнутые веки. Он видел, как скрестив руки на груди, сидит она на соломе, мелко дрожа своим незагорелым ещё телом, как покрывается пупырышками нежная, в детских царапинках, кожа на руках…

Охваченный такой же дрожью, он сел рядом, крепко обхватив руками свои голые колени. Но дрожь не унималась, хотя, странное дело, ему было совсем не холодно.

— Ну, иди же ко мне. Чего ты боишься, дурачок?

В голосе её была незнакомая ему взрослая ласковость, которой он, неожиданно для себя, повиновался, потянувшись к ней. Он уткнулся в мокрые её волосы, ощутив исходящий от них теплый запах земляники и кислицы…

Дождь шумел и шумел в лесу. И шум, этот раздираемый раскатистым грохотом грома, то слабел, то нарастал, напоминая шум воды на перекатах.

Та ночь у реки теперь казалась ему сном. Да она и была сном, перемешанным с явью… А явью было то, что она дремала на его плече, укрывшись его пиджаком, а он дрожал в своей белой рубахе и никак не мог унять той болезненной дрожи, которая и теперь терзала его, испепеляя неугасимым внутренним жаром.

— Ты дрожишь? – удивилась она. – Тебе холодно? Обними меня покрепче, и нам будет тепло…

Он робко обнял её, прикрыв дерюжкой, и закрыл глаза, увидев вдруг её и себя каким-то отчужденным, точно со стороны, взглядом. На нём был темный в мелкую клеточку костюм, купленный родителями к выпускному вечеру, а она…

Она была в необыкновенно лёгком, невесомом платье, которого он никогда на ней не видел. Видение это мелькнуло, как вспышка магния, и тут же погасло, исчезнув во мгле. Он зябко передернул плечами и огляделся.

Читать так же:  Отец моего жениха написал мне прощальное письмо

Конюшня показалась ему до странности знакомой, будто он уже был здесь и заведомо знал, что в правом от ворот углу валяется тележное колесо с выбитой ступицей, а чуть дальше, распластавшись на земляном полу, лежит деревянная борона с выломанными зубьями… Всё так и было.

И обрывки верёвок и гужей на ржавых крючьях, вбитых в стену, висели именно там, где и должны были висеть, и жестянка из-под тележной мази стояла именно там, где и должна была стоять – на узком, решёткой забранном оконце…

Волна внезапного, мучительного жара сжала ему сердце. Дрожь отпустила его, как отпускает зубная боль. Он еще теснее прижался к ней, ощутив мокрой щекой тёплый трепет жилки на ее виске.

— Так лучше?

Она молча кивнула в ответ.

Налетавший порывами ливень то судорожно пересчитывал дранку на крыше, заливая конюшню сквозь дыры и щели, то с размаху бросался на новый приступ, серебряными стрелами впиваясь в стены… Гроза мало-помалу стихала, уходила и вновь, точно забыв что-то, возвращалась, чтобы опять отступить вглубь мокрого взъерошенного леса.

Если бы они знали…

Но что могли знать дети, бегущие от грозы? Угревшись под старой рогожей, они молчали, не желая думать о том, что скоро отгремит гром, стихнет дождь, и они лишатся пусть временного и ненадежного, но единственного в их жизни совместного пристанища, укрывшего их от грозы.

И щедрое полуденное солнце, которое вскоре высушило лужи, наполнив лес золотым сияньем, запахом хвои и гомоном птиц, лишило их этого ветхого обиталища и всякой надежды на то, что они когда-нибудь обретут его вновь.

Project: Moloko Author: Раснов В.