К Семену Вахрушеву друг приехал. Пятнадцать лет не виделись. Сдружились в армии. Да так крепко сдружились, что все эти годы хоть изредка, но переписывались, открытки к празднику слали. И вот решился армейский друг Семена взять законный отпуск и пол страны на поезде проехав, добраться до малой родины дружка своего.
Семен с вечера уснуть не мог: шутка ли, Мишка Потапов к нему едет, — в эту глушь таежную. Нашел же время, уважил товарища. Осталось всего-то несколько часов и обнимет он Мишку.
Рано утром Семен уже тарахтел на своем мотоцикле в райцентр, на автовокзал приехал за час до прихода автобуса. Ходил вокруг остановки и часто курил.
Наконец друзья встретились. Сгребли друг друга в охапку и на глазах изумленных пассажиров смеялись и чуть не плакали, хлопая друг друга по плечам.
— Здорово, Потап! – приветствовал Семен друга, вспомнив его прозвище.
— Здорово, здорово, Сема! Сколько лет не виделись!
Через час уже были дома у Вахрушевых. За воротами их встречала жена Семена – Надежда.
— Вот, знакомься, — обратился он к другу, — это баба моя, — Надюхой зовут. Как после армии поженились, так и живем, пацанов двое у нас, у бабушки гостят.
Михаил посмотрел на Надежду, как будто слегка прикоснулся взглядом, и уважительно сказал:
— Здравствуйте, Надя, очень приятно увидеть такую милую девушку женой моего друга.
Надежда сразу покраснела, засмущалась от непривычных слов: — Ой, да скажете тоже — прекрасную! Пойдемте лучше в дом.
Михаил заставил стол гостинцами для всей семьи. Надежда смущенно охала: — Ой, зачем столько?!
В тот день друзья выходили из-за стола только чтобы посмотреть огород, сходить на речку и в магазин за дополнительными напитками. Все остальное время они вспоминали молодость и своих армейских друзей.
Надежда молча убирала со стола грязную посуду, ставила чистые тарелки, подавала еду и гостеприимно говорила Михаилу: — Кушайте, пожалуйста, все свое, все домашнее.
Михаил несколько раз порывался усадить хозяйку за стол, но она смущалась и отказывалась.
— Да ладно ты, — одергивал своего друга хозяин дома, — бабе не место за столом с мужиками. У нас тут свои разговоры.
— Слушай, — будучи уже хорошо пьяненьким, решился спросить Михаил, — а чего ты на жену свою все «баба» да «баба». Она же молодая у тебя, красивая.
— И что? – удивился Семен. – Если она и правда баба моя, — жена моя значит.
— Ну, ты бы хоть по имени ее звал, — осторожно предложил Михаил.
— А чего изменится? Все равно же она бабой моей останется. Или может тебе моя жена приглянулась?
Михаил почувствовал неловкость и даже немного протрезвел от этого разговора.
— Да, она мне нравится. Но как жена моего друга, — ответил Михаил.
— А у вас чего там, в столице, таких нет?
— Таких не встречал, — твердо ответил Михаил.
Надежда ему понравилась с первого взгляда, но темных мыслей насчет жены своего друга у него не было. Каштановые волосы, собранные в пучок у самой шеи, зеленые глаза, ямочки на щеках, — все это Михаил заметил сразу.
— Красивая она у тебя, — откровенно сказал гость. – И характер, смотрю, покладистый. Но сдается мне: не балуешь ты ее.
— Дите она что ли малое — баловать ее? – удивился Семен.
— Я имею ввиду, подарки там всякие, цветы к празднику.
— Вон под окнами полно цветов растет и в огороде еще, — махнул рукой Семен.
— Да это понятно, я имел ввиду, подарить охапку цветов любимой женщине или хотя бы букетик. Ну, или подарок какой на праздник или просто так.
— Обижаешь, — замотал головой Семен, — на праздники я всегда подарки дарю.
— А просто так – даришь?
— Дурак я что ли, просто так дарить, чего вдруг среди недели приду с подарком?
— А разве это плохо? Платочек какой-нибудь купить или духи. Она же у тебя с утра до вечера крутится в доме и в огороде, да еще на ферме работает.
Семен смотрел на Михаила и никак не мог понять, зачем дарить подарки своей бабе, которая и так рядом всегда. Ладно бы неженатый был и бегал за ней, а теперь-то под одной крышей живут, двоих детей народили, — какие могут быть подарки.
Вечером Надежда постелила Михаилу в горнице, а сами с Семеном легли в другой половине. В эту ночь не могла долго уснуть Надежда: смутил ее городской гость. Непривычно ей было столь уважительное отношение и даже восхищение ею. Муж Надежду не обижал, руку не поднимал, но и ласковые слова от него она тоже редко слышала.
Михаил побыл у друга еще пару дней, познакомился с сыновьями хозяев, съездил на рыбалку. А потом отвез его Семен на автобус.
— Ну, бывай, Сема, пиши! И помни, что жду тебя в гости. Приезжай с женой и детьми, город наш посмотришь, — сказал на прощанье Михаил.
— Ладно, приедем, надо только найти, кто за хозяйством будет присматривать.
Потом они также горячо прощались, как и встретились. Семен уже поехал на мотоцикле домой, но остановился у сельского универмага, — сам не понял, зачем пошел туда.
Подойдя к прилавку, стал разглядывать женские платки.
— Вам платок показать? – спросила молоденькая продавщица.
— Чего показывать? Вон тот цветастый давай.
Продавщица аккуратно сложила платок и запаковала. Семен уставился на флаконы с духами.
— Дай-ка понюхать вон в тот пестрой коробке.
Запах Семену не понравился, он отпрянул от флакона.
— Вот этот понюхайте, — предложила продавец, подав небольшой флакончик в белой упаковке.
— О! Этот лучше, — обрадовался он. Цветок какой-то напоминает. Давай мне его, беру!
_______________________
Приехав домой, Семен оставил на столе платок и духи. Надежда испуганно спросила: — Это зачем?
— Пользуйся, тебе купил.
Надя развернула платок и прижала его к груди. Потом открыла духи и понюхала:
— Как вкусно пахнет!
Семен вдруг засмущался, увидев неподдельную радость на лице у жены.
— Сема, в субботу кино новое в клубе будут показывать, давай сходим. Я платочек накину и твоими духами обрызгаюсь.
_________________________________
Ночью Семен обнял жену и прижал к своей груди так, что было слышно ее дыхание.
— Мишка-то, друг мой, вон как с бабами может обходиться, не то, что я, — не умею я, так как он.
— Семушка, ты мне вот сегодня платок и духи подарил, чего совсем не ожидала. И мне так приятно на душе.
— А я теперь всегда тебе подарки дарить буду, — шепнул на ухо жене Семен, — ты же … – Семен хотел сказать «баба моя», но запнулся на полуслове и прошептал: — ты же у меня самая лучшая.
