Люду я знаю давно, еще со студенческой поры. Когда я училась, она заканчивала институт. Мы часто пересекались на разных мероприятиях.
После института я изредка встречала Люду в городе, знала, что она работает в школе, потом она устроилась в гороно. И вот прошло много лет, и я случайно встретила ее возле поликлиники, — она была уже на пенсии.
Мы узнали друг друга, тепло поздоровались. Взгляд Люды был очень печальным, выглядела она уставшей. Сели на скамейку и разговорились. В молодости мы не были подругами и не откровенничали, а тут вдруг накатило на нас: стали делиться происходящим в своей жизни.
Когда Люда начала о себе рассказывать, то расплакалась: на днях не стало ее мамы. Она вытерла платочком слезы и поделилась своими сердечными муками.
— Отец нас бросил, когда мне было десять лет, брату восемь, а маме тридцать пять. Она так возненавидела отца за его предательство, что, порой, свою злость вымещала на нас с братом. Но больше всего на мне, брату доставалось меньше. Я была больше привязана к отцу и похожа на него; очень скучала по нему и заступалась, когда мама в разговоре вспоминала отца плохим словом. Мне казалось, что, если не злиться на отца, то он вернется. Я тогда была по-детски наивна и не понимала, что у папы другая семья, и он сделал свой выбор не в пользу нас.
Часто по ночам я плакала от обиды, что мама снова меня отчитала. Она относилась ко мне строго: спрашивала с меня выученные уроки, заставляла прибираться, ходить в магазин и тратить денег ровно столько, сколько нужно на заказанные ею продукты. Разные сладости – только с ее разрешения.
Мои пререкания с мамой начались с подросткового возраста: я стала огрызаться, порой отказывалась ей в чем-то помочь. Иногда я получала от мамы «по зубам» за свой дерзкий язык. Но мне казалось тогда, что мама мстит мне, что я похожа на отца.
После школы я успешно поступила в институт, хорошо училась. Но мама все равно была мной недовольна: ворчала, чтобы я не тратила впустую свою стипендию, отчитывала меня даже за косметику. Ей казалось, что слишком много трачу денег на всякие безделушки.
Когда я вышла замуж, то отделилась от мамы, у меня родился сын, я стала жить своей семье. К маме приходила, но не так часто как младший брат. Леня, мой брат, больше походил на маму, — она к нему относилась как-то мягче.
Много лет мы не особо нуждались в друг друге. Мама долго была довольно активной женщиной, даже в старости самостоятельно справлялась с ремонтом в квартире, ездила на рынок за продуктами.
Но недавно она слегла. Думаю, ее подкосило горе: не стало моего младшего брата. Мама очень переживала. Но я стала приходить почти каждый день и ухаживать за ней. Мама принимала меня подчеркнуто сухо, хоть и говорила «спасибо». Иногда она пыталась меня даже воспитывать, хотя у меня самой уже внуки. Я, конечно, не огрызалась, как в подростковом возрасте, но и не соглашалась, иногда просто отмалчивалась.
Когда ей стало хуже, я договорилась с врачами, чтобы положить ее в больницу. Каждый день навещала, садилась рядом и держала ее за руку. Помню тот день, когда она посмотрела на меня и улыбнулась. Потом ее не стало.
Недели через две, когда пришла в себя, перебрала все вещи в маминой квартире. И вот тогда я и обнаружила очень много вещей, связанных со мной: с моим детством, с моей юностью.
Я даже нашла несколько грамот, которые мне вручали в школе, — мама бережно их хранила, также как и наши с братом фотографии. В старом чемодане обнаружила свое любимое платьице, которое носила в детстве, — мама его тоже сохранила.
Но самым трогательным стало для меня то, что она берегла все мои подарки на день рождения и на 8 Марта. Даже самые давние, незамысловатые подарки использовались мамой в быту или были аккуратно сложены.
Меня удивило, что она сохранила даже все мои поздравительные открытки. Они были бережно перевязаны розовой тесемочкой и лежали в стенке на средней полке.
Я разбирала все это и плакала.
Люда замолчала и закрыла лицо руками. Я успокаивала, ее как могла. Потом она снова продолжила.
— Ты представляешь, я ведь всю жизнь думала, что мама меня не любит. И тут вдруг мое детское платьишко, мои открытки… Я только тогда поняла, что она всегда любила меня, дорожила мной и, наверное, немного ревновала меня к моему отцу. Ей было очень больно. Ведь отец предал нас всех, а я тогда встала на его сторону. Мне бы к маме прижаться и успокоить ее, а я обижалась, фыркала.
А то, что в строгости меня держала, так спасибо ей за это. Мы ведь с братом без отца росли, вот и приходилось маме быть и за себя и за папу. Нам ведь чуть дай слабину, сразу не в ту сторону занесет. А она справилась, мы образование хорошее получили, оба карьеру сделали; я узнала цену деньгам, и это пригодилось потом в моей семейной жизни. Жаль, что теперь спасибо маме сказать не могу…
И Люда снова заплакала.
— Людочка, не мучай и не вини себя, твоя мама дожила до преклонных лет. И ты была рядом, ухаживала за ней. Твоя мама вырастила замечательного, неравнодушного человека — тебя. Она сохранила о себе добрую память. А ты теперь живи для своих детей и внуков, они тоже в тебе нуждаются.
— Это точно, — согласилась Люда, им нужна моя помощь, ради этого и живу.
— И не только ради этого живи, но и для себя. Разве твоя мама не хотела, чтобы ты была счастливой?
— Хотела, — уверенно сказала Люда и на ее лице впервые за время нашего разговора появилась улыбка.
