Почти два года понадобилось, чтобы Дима из бытового инвалида превратился во вполне приличного домохозяина.
— Настя! Снимай обувь на коврике! Я пол мыл! — услышав эту фразу впервые, я обалдела: пока быт вела я, Диму такие мелочи не интересовали.
На кухне есть сушилка для столовых приборов. В которой вилки-ложки и лопатки-кисточки должны стоять в разных отделах. Если я мою посуду, упаси меня все боги на свете засунуть ложечку не туда: Дима сразу тут как тут.
— Настя! Неужели, так трудно запомнить, где ложки? Видишь, всё разложено! — начинает причитать супруг.
В такие моменты он становится похож на свою матушку: та тоже любитель придраться, всё ей не так.
Первые годы брака я вспоминаю с ужасом. Нина Викторовна жила через дорогу от нас и не давала нам покоя.
Не знаю, каким чудом, но Дима отвоевал ключи от нашей квартиры. Что не мешало Нине Викторовне часами сидеть у нас под дверью в ожидании момента, когда кто-нибудь из нас придёт домой.
Я не так мыла пол: надо крест-накрест. Я не так готовила: надо без соли и на пару.
Я даже унитаз мыла неправильно, с её точки зрения: надо на полдня заливать белизной, обозначить процесс чистки воткнутым ёршиком и запретить домочадцам делать свои дела до его окончания.
Мужчину, женившегося на Нине Викторовне и забравшего её в другой город, я готова была носить на руках. Мы с Димой помогли с оплатой свадьбы — лишь бы немолодые молодожёны были счастливы подальше от нас.
Возвращение разведённой свекрови стало ужасом: она поплакалась, что продала свою квартиру и вложилась в бизнес избранника.
Надо полагать, что тот прогорел. Вместе с деньгами закончилась и любовь, что стало поводом для развода и возвращения к сыну. Причём, она так и сказала: вернулась от мужа к Диме.
У нас есть сын, с которым Дима сидит в декрете. В государственный садик осенью, с частным — не сложилось.
И когда Нина Викторовна вернулась, я работала одна, а они втроём были дома целыми днями. Муж при ребёнке, его мать — в поисках работы и гулянках с подружками.
В первый же день нашей квартире была устроена ревизия: всё лежит не на своих местах, окна надо отмыть, ковёр — выбросить, вместе с кошкой. Всё выговаривалось мне, как хозяйке, обязанной хранить семейный очаг в приемлемом состоянии.
Дима, слушая претензии только-только приехавшей матери, хмурился всё больше и больше. Муж гордится порядком, чистым полом и вкусной едой. Как не гордиться, если всё своими ручками сделано?
От великодушного предложения — Нина Викторовна сидит с внуком, а Дима на работу — муж отказался. Ему видней, можно ли доверить ребёнка этой женщине.
Знаете, если бы в декрете сидела я, то Нина Викторовна у нас загостилась бы. Дима бы снисходительно относился к тому, как бы жилось мне с его мамой под одной крышей.
А сам он терпеть придирки не стал: уже через две недели она была трудоустроена и отправлена восвояси. А чтобы не оплачивать ей съёмную квартиру, Дима договорился со своей бабушкой о том, что его мама будет жить с ней.
Я счастлива: моя свекровь живёт у своей свекрови. Учится ходить по струнке, не пикать и считаться с чужими правилами.
Выбор-то у неё невелик: к нам жить её Дима не пустит, ему двух недель хватило наедине с мамой, а если Димкина бабушка выселит Нину Викторовну, то ей придётся раскошеливаться на аренду.
За всё в жизни надо платить. Лишилась квартиры? Налог на глупость. Живёт со свекровью, в её-то возрасте? Нечего было у нас дома всё критиковать, вела бы себя нормально, Дима бы её гнать не стал.
Звонки с жалобами — музыка для моих ушей. Может, это и неправильно, но я ничего не могу с собой поделать. Карма, возмездие, что посеяла — называйте это как хотите.
Из последнего: бабушка Димы отлупила её веником. А знаете, за что? Нина Викторовна притащила в квартиру матери покойного супруга нового хахаля! Как вам?
Бабуле девятый десяток. Господи, пусть она ещё столько же проживёт!
