— Я до сих пор не понимаю, где мы ошиблись? — вздыхает пятидесятилетняя Лариса. — Дочь в пятнадцать лет совсем отбилась от рук. Семья у нас благополучная, полная, дочку все с рождения буквально носили на руках. Доносились… Теперь она такое творит! В голове не укладывается!
Дочь Ларисы, Илона, — долгожданный, выстраданный и вымученный ребенок, рожденный в вопреки диагнозам и мнению медицинских светил. Врачи в один голос говорили Ларисе, что детей у нее не будет. Поэтому и беременность, и родившаяся в свое время девочка стали просто светом в окне для всей семьи.
Над Илоной с самого рождения тряслась вся большая семья: две бабушки, дедушка, бездетная сестра Ларисы, ну и конечно же мать с отцом.
Илону одевали и обували лет до восьми, не давали наклониться лишний раз, завязывали шнурочки и бантики, водили за руку в школу и на кружки, выбирали косточки из черешни и пленки из апельсинов, по поводу каждого чиха вызывали на дом платного педиатра с рекомендациями и регалиями. Ни о каких садиках и речь не шла.
До четвертого класса Лариса не работала — занималась ребенком. Делала с дочкой уроки, водила ее на кружки, читала вслух, мастерила поделки в школу, которые побеждали на всех конкурсах, чуть ли не каждый день созванивалась с учительницей и состояла во всех возможных родительских комитетах.
В начальной школе дочь только радовала. Лапушка, отличница, вся в белоснежных кружевах и умопомрачительных бантах. Грамоты пачками, призы, награды, победы в школьных олимпиадах, которые отмечались всей семьей с размахом — как реальный большой прорыв. Бабушки пекли пироги, вся семья принаряжалась и садилась за стол, чествовала победительницу и дарила ей подарки за успех.
В середине четвертого класса дочери Лариса устроилась-таки на работу — вопреки воле всей семьи, «бросила ребенка», как теперь ворчит свекровь.
Хотя работу нашла рядом с домом, и до обеда — устроилась в медлабораторию делать анализы, к восьми уходит, к пятнадцати тридцати уже дома. Пока дочь в школе — Лариса на работе, зато и разнообразие в жизни, и копейка в руки, и ребенок не страдает. Вроде бы.
Тем не менее где-то именно с четвертого-пятого класса Илона как-то сначала перестала блистать, а потом и покатилась вниз. Медленно, сначала вроде бы незаметно, но верно…
Сейчас Илоне пятнадцать, и она окончательно отбилась от рук. Ее не узнают и с ней не справляются ни учителя, ни домашние. Любящим бабушкам, которые ей шапочку завязывали и попку вытирали чуть не до последнего времени, хамит в глаза и доводит до слез, деду ее и вовсе стараются не показывать, боятся, что старика инфаркт хватит.
Родителей не ставит ни во что, школу прогуливает, врет, курит, почти не учится. А самая главная беда и оторопь — девочка, кажется, пошла по рукам. Мальчики меняются как перчатки, в сумке болтаются презервативы на любой вкус, и что делать с этим со всем, добропорядочная Лариса не приложит ума.
Она такой не была, это сто процентов. Да вообще в те времена у них такого не было! Были, конечно, разбитные девахи, но все сплошь из неблагополучных семей, к тому же по сравнению с Илоной, как понимает Лариса, они были просто ромашками. Боялись взрослых, прятались, как-то учились, но здесь…
Здесь же вообще какой-то ад. Еще полгода назад Лариса боялась, что дочь принесет в подоле, но теперь уже поняла, что Илона в свои пятнадцать уже прошла огонь, воду и медные трубы, практически уже профи, так что ранней беременности можно, наверно, не бояться…
Где, как, в какой момент ошиблись? — не перестает каждый день проворачивать в голове Лариса. Как так могло получиться? Почему? Кто виноват?
Обошли всех известных психологов, вердикт поверг семейство в шок — ребенку, оказывается, не хватает … любви.
Именно ее, любовь, девочка и ищет с тринадцати лет в сексуальных связях.
Но как такое может быть? Эту любовь девочка с рождения хлебала огромной ложкой, буквально купалась в любви и внимании, вся жизнь шестерых взрослых крутилась вокруг нее. Причем, ведь «любили» добросовестно, всем сердцем, не откупались подарками, а проводили время, таскали на руках…
Вроде бы упрекнуть себя не в чем. Или есть? Лариса винит себя — может, не надо было работать? пока она сидела дома с ребенком, все ведь было хорошо, как только вышла — все покатилось в пропасть…
Надо любить дочку еще больше, но как? КАК?
Или психологи — идиоты? И нужно действовать с точностью до наоборот: скрутить, задрать юбчонку, дать ремня так, чтоб полгода сесть не могла, посадить на хлеб и воду под домашний арест и показательно сечь по субботам в назидание?
Но это вроде как тоже не метод.
Как вам ситуация? Кто виноват и что делать?
