Моя бабушка умерла, когда меня и на свете не было. А мой дедушка, не дождавшись сорокового дня, женился на другой.
Взял себе жену на двадцать лет себя моложе. Находила ему тётка Клавдия ровесницу, одинокую, с коровой. Он не захотел.
Сказал – «Будет эта старуха на печи лежать да ворчать». А «старухе» было всего-навсего сорок пять, как и ему самому.
В общем, женился мой дедушка на молодой. А она родила ему двоих детей. Надя меня на год старше, а Коля был на год моложе меня.
Деду, конечно не до нас, внуков, ему своих детей надо было поднимать. И потому ездили мы к нему в гости очень редко.
А однажды я к деду в гости поехала, мне было в то время одиннадцать лет. Папа посадил меня на междугородний автобус, и через пару часов я была уже на месте.
Впервые я увидела своих дядю и тётю, почти моих ровесников. Мы подружились – Надя и её подруги стали моими подругами.
Мы играли в бумажные куклы – сами их рисовали, раскрашивали, вырезали для кукол платья из цветных обёрток от конфет.
У нас были не только куклы-девушки, но и куклы-юноши. Куклы дружили, ссорились, влюблялись, женились. Мы устраивали куклам весёлые свадьбы…
Когда надоедали куклы – играли в мяч, ходили в дубники за черёмухой. Черёмухи набирали полные трёхлитровые бидоны.
Потом ягоды пересыпали мукой, наверное для того, чтобы они не слипались. Ягоды становились белыми, как будто припудренными мукой. И в таком виде мы их ели.
Однажды мы с девчонками расшалились, и стали кидаться репьями. Колючка от репья попала мне в глаз. Было очень больно.
Глаз нестерпимо кололо, я плакала, и утром бабушка-мачеха повела меня в больницу. Надо сказать, что работал один дедушка.
А жена его не работала, занималась хозяйством. По дороге в больницу она постоянно ворчала: «Делать мне нечего, как только с тобой по больницам ходить!»
Я молчала… что я могла сказать? Я привыкла, что когда со мной что-то приключалось, то мама делала всё, чтобы я снова была здорова.
И мне казалось, что только так и должно быть. А тут я поняла, что значит чужой человек – ты ему мешаешь, ему не до тебя. Колючку в поликлинике мне благополучно вытащили, глаз постепенно стал заживать. Но это была не последняя неприятность, которая со мной тогда произошла.
Мама отправила меня в гости в новых туфлях. Жёсткие туфли стёрли мне пятку до крови, тем более что я носила их на босую ногу, без носков. Я прихрамывала, терпела, никому ничего не говорила. Помнила, как бабушке-мачехе не нравилось водить меня в поликлинику. И наконец-то поехала домой.
Дедушка сам поехал со мной на междугороднем автобусе и сдал меня моему отцу с рук на руки. А потом мы с папой уже на поезде через несколько часов приехали к себе домой.
И тут мама всплеснула руками, увидев, что стало с моей стёртой пяткой – там был нарыв, и вся нога до колена распухла. Мама сразу же повела меня к доктору. Нарыв вскрыли, ногу до колена забинтовали с мазью Вишневского, а мне стали колоть пенициллин.
Я аккуратно ходила на перевязки. Наконец, опухоль с ноги спала, пятка зажила. Такой была моя первая самостоятельная поездка.
