У сестры трое детей. В сезон ОРВИ она из больниц не вылезает: один заболеет, остальных заразит — всё, здравствуй, стационар.
Как у любой ответственной матери, у Юли есть собранная сумка, тревожный чемоданчик на случай болячек. Именно с этой сумкой она попросила увезти её семейство в больницу.
Участковый педиатр дал ей направление на госпитализацию и вежливо предложил вызвать скорую для доставки трёх шалопаев в медицинское учреждение.
— Нет, что Вы! Мы сами! Вдруг кому-то помощь понадобится, а карет свободных не будет. Сами уедем! — распереживалась Юля и позвонила мне.
Зная о повышенной шилопопости племяшей, я купила фрукты, соки и печенье. Пусть лучше жуют во время дороги, чем пытаются на ходу выскочить из машины или одарить друг друга очередной порцией тумаков.
— Наташ, унесёшь сумку, ладно? — попросила меня Юля, пытаясь обуть сбегающих детей.
Сумка… Ха! Не сумка, а сумища! Тяжеленная бездонная сумчища! Которая еле-еле влезла в багажник.
— Едем? — обречённо спросила я, когда племяшки гуськом вывалились из подъезда и стали разбегаться кто куда.
— Едем!
В дороге, когда притихшие дети исподтишка мутузили друг друга в попытке поделить последнюю печенюху, Юля позвонила мужу:
— Адрес скинула, бери отгулы и приезжай! — скомандовала она и поведала мне о милой семейной традиции — лежать в больнице всей семьёй: — Я одна даже в туалет сходить не могу! А процедуры? Пока одного посадишь, остальные дёру дадут. Нет-нет, я не самоубийца — в одну каску с этими варварами лежать!
Когда я припарковалась около приёмного отделения, меня даже потряхивать начало от накатившего облегчения: ещё чуть-чуть и всё закончится! Мысленно я обещала себе вознаграждение за пережитый стресс — любимое мороженое и запрещённые эклеры.
— Наташ, а сходишь с нами? Я пока вещи разберу, кровати застелю! — смущаясь, попросила сестра.
К эклерам я добавила тортик и дала зарок: никаких детей в обозримом будущем!
Юле выделили отдельную палату, привезли кроватку для младшей дочки, сдвинули кровати для старших детей.
— Муж приедет, мы все вместе лежать будем! — предупредила Юля медсестру.
— Помню-помню! — зло зыркнула дама в белом халате, на миг даже показалось, что волосы на её голове встали дыбом и пошевелились.
Юля разбирала вещи, пока дети обживались на новом месте: старший ковырял градусником в розетке, младшая облизывала колёсико кровати, средний проверял матрас на прочность, с усердием и весёлым гоготом прыгая на больничной койке.
— А ну-ка, ша! — гаркнула Юля и принялась собачить на скотч весёленькие занавески.
Дети смирно сбились в кучку, готова голову на отсечение дать — в обсуждении дальнейшего поведения и избрания новой тактики по курощения матери.
— Я пойду, а? — я даже смогла пустить слезу.
— А ты в магазин не сходишь? Что-то я бумагу туалетную никак не найду!
К бумаге добавился внушительный список: от одноразовых пелёнок до упаковки носовых платков. Я закивала, как китайский болванчик, и пообещала достать и приволочь даже луну с неба, если это хоть на секунду приблизит меня к позорному бегству из пристанища больных и несчастных.
Медсестра неодобрительно покосилась на меня, маленькими шажками семенящую по направлению к палате и сгибающуюся под тяжестью пакетов.
Место временного пребывания, то бишь — больничную палату, я не узнала: занавески в цветочек, на кроватях цветастые простынки, на подоконнике — цветок в горшке, где только она его добыла?
— Спасибо, Натуль! Ну всё: да здравствует отпуск! — улыбнулась она и принялась разбирать пакеты.
— Отпуск?
— Он самый! Муж вечно на работе, я одна с этими террористами! А тут и в душ можно спокойно сходит, и в туалет дети долбиться не будут, и даже книжку почитаю! Ой, скорей бы наш папа приехал! — радостно суетилась Юля.
Я уехала домой, в очередной раз убедившись — никаких детей! Что это за счастье такое, когда совместное пребывание с мужем и детьми в больнице считается отпуском? Чур меня!
