— Вот всегда мама ее выделяла, ой, Юле тяжело, ой, Юля голодает. Ой, ей помочь надо! Деньги откладывала, чтобы ей послать. А та и рада, умела плакаться: то сама голодает, то ребенок болеет, то муж без работы остался. А то, что я разведенка с двумя детьми ее ни разу не волновало.
Вика жалуется подружкам на давно наболевшую тему. Вике 40 лет, ее сестре 45. Мама всю жизнь жалела старшую. Вика же зубы стиснет и везет воз, не ноет. А Юля уехала жить в Крым, вышла замуж, да и жаловалась оттуда постоянно.
Мама раз в год нагружала громадные сумки и тащила к сестре, на поезде, а среди года то деньжат подкинет старшей «голодающей» дочери, то посылку соберет.
На Вику и внимания не обращалось:
— Ты с детьми здесь, рядышком, на глазах, если что — поможем, а Юлька далеко, совсем там одна, ей нужнее моя помощь.
Вика жила в старом доме, который от бабушки остался, тянулась, как могла, одна детей и вырастила. С личной жизнью не получалось: только с мужчиной познакомиться, мама тут, как тут: этот не приветливый, этот мало зарабатывает, у того алименты… И с кавалерами здоровалась сквозь зубы, и Вику пилила. Так дочь и расставалась со всеми мужчинами.
Потом Юлин муж устроился хорошо: стал в плаванье уходить на зарубежном корабле, сестра купила двушку, потом трешку, потом дом построила. Но отношение матери не менялось.
— Юля, бедная, с ребенком по полгода одна, пока муж по волнам мотается.
А то, что Юля работать даже не пыталась пойти, то, что Вика по жизни живет одна, да с двумя дочерьми, значения для мамы не имело.
Дочери Вики выросли, уехали учиться. Тут она и сама решилась: рванула в Москву, на работу устроилась, жила на съеме, квартиру взяла в ипотеку на долевом строительстве. Зарплата в Москве повыше, а девочек учить надо. Мама такой рывок дочери одобрила, нечего сидеть, поворачивайся давай. И снова прибавила: «Юля, вон, сына тоже одна тянет, учит на платном, твои хоть на бюджете…»
Конечно, Юля тянет. Привезет муж денег — вот и тянет. За это время и Крым в Россию вернулся, и квартиру Юля сыну купила, и машину поменяла, и дом Вики, наконец-то достроили.
Наняла Вика машину, собралась вещи перевозить, упаковывает, глядит, то того нет, то другого. Спросила маму, куда та ваза делась, а где книжка старинная, которую Вике подарили еще в студенчестве?
Мама долго делала вид, что ни о чем не знает и ничего не понимает, а потом и призналась.
— Юля приезжала, мы сюда приходили, ей кое-что сильно очень понравилось, ну я и отдала, у тебя же все равно своего угла не было. А она так хотела забрать, так хотела… Что у нее в жизни есть-то, а тут я и подумала, почему нельзя дочке радость доставить! Да и что, тебе жалко что ли для сестры родной?
Расплакалась Юля. Да, жалко. Не вещей жалко, а такого вот отношения, когда ее ни во что не ставят, даже спросить по-хорошему и то не удосужились! А всего-то надо было позвонить по мобильнику!
Вот и жалуется подружкам Вика, может ей надо было тоже ныть, да жаловаться, а не жить жизнью сильной женщины? Может теперь, когда она от мамы тоже далеко живет, отношение к ней поменяется?
Или этого ничего не исправит, раз уж мама навек отдала сердце старшей дочери?
