– Сережка ездил к матери в выходные, — рассказывает тридцатишестилетняя Зинаида. – Вернулся расстроенный какой-то. Говорю – случилось что-то? Он – да нет, ничего. Но я же вижу! Стала допытываться. Оказывается, мать на пенсию выпроваживают, представляешь? Какая-то там реорганизация у них. До майских доработает, и все… Допрыгались! Я вообще не представляю, что теперь будет…
– А почему такая паника-то у вас? Матери-то его уже шестьдесят почти. Чего тут расстраиваться? Пусть идет на заслуженный отдых.
– На отдых? А жить как она будет?
– Так пенсию будет получать, как все. Ну, поскромнее будет жить, чем сейчас, но уж как-нибудь справится. Она москвичка, всю жизнь работает, пенсия у нее не самая маленькая, наверно. Можно отдыхать, гулять, смотреть сериалы…
– Ага, сериалы! «Москвичка»! Этой нашей москвичке жить негде! Хоть на вокзал иди!
– Но сейчас же она где-то живет?
– Ага, живет — в съемной квартире, за которую платит около тридцати тысяч в месяц. На пенсии это будет невозможно, сама понимаешь.
– Как это – в съемной? А где ее собственное жилье?
– Ой, не спрашивай! Нет его уже давно… Продала она свою квартиру лет десять назад, купила две строящиеся на этапе котлована, чтобы в одной жить, другую сдавать на пенсии. Предпринимательница! И прогорела, как ты понимаешь. В итоге сейчас квартир нет, денег тоже. Их там несколько десятков таких, как наша свекровь, обманутых дольщиков. Суды идут, но толку нет, и большинство юристов говорит, что и не будет. Плакали денежки…
…Зинаида с мужем живут весьма скромно в материальном плане – у них двое детей-младшеклассников и ипотека на двухкомнатную квартиру в одном из спальных районов столицы.
Платят, честно говоря, с трудом, особенно в последнее время. Полгода назад мужу пришлось сменить работу. Семья пережила настоящий стресс – подобные кульбиты даются им очень непросто.
Хорошо, что Сергею удалось довольно быстро найти другое место. Правда, условия там хуже, чем на старой работе, ездить теперь приходится на другой конец города в промзону, добираться с двумя пересадками. Но в зарплате почти не потеряли, это главное.
– Экономим, стараемся не болеть, потому что больничные выбивают из колеи надолго, — рассказывает Зинаида. – Дети растут с ключом на шее, раньше в саду сидели последние, теперь на продленке. Морально очень тяжело, но делать нечего. Зато лет через семь-восемь у нас будет своя квартира…
При этом отношения со свекровью все эти годы у Зины были довольно-таки прохладные. Свекровь очень едко и неприятно в свое время высказалась по поводу второй беременности Зинаиды, и попросила «на нее не рассчитывать».
Никто, собственно, и не рассчитывал – Зина поднимала своих погодок сама, до двух с половиной лет младшего сидела дома, потом отдала детей в сад, а еще через полгода они с мужем взяли ипотеку. С детьми иногда помогала за небольшие деньги соседка, несколько раз приезжала мать Зинаиды. Свекровь не взяла внуков ни разу…
А теперь ей негде жить, и она, чего уж там, надеется на сына.
– К нам ее взять? – размышляет Зинаида. – Невозможно! У нас двушка, в одной комнате мальчишки, в другой мы. Снимать ей квартиру в Москве мы не потянем, да даже и не в Москве, честно говоря, нам будет это тяжело…
– А я не понимаю, почему ты вообще об этом думаешь! – говорит Зинаиде ее подруга. – Свекровь взрослый человек, она не сегодня попала в такую ситуацию. Знала, что рано или поздно возникнет такая проблема, что снимать жилье она не сможет. Должна была сама как-то к этому готовиться…
Свекровь сама кашу заварила, пусть сама теперь и расхлебывает?
Отношений нормальных с невесткой и внуками не выстроила, ничем не помогла – о какой помощи такой свекрови может идти речь. Пусть Зинаида лучше решает свои проблемы, чтобы не оказаться лет через двадцать в точно такой же ситуации.
Или сын обязан вывернуться наизнанку, но матери как-то помочь, пусть и ущемляя свою семью?
