Года три назад городская родня слезно упросила взять мужа их с собой на добычу ореха… Муж в тайгу обычно или один, или с сыновьями. Это кстати характерно для охотников. Толпой они по тайге редко шастают. Могут вдвоем, втроем…Хотя, как говорит муж — трое для гулянки мало, а для тайги уже толпа.
А тут согласился. Родне не откажешь. Неделю помогал добывать, заготавливать, отшелушивать, просеивать…Вышло — мешков десять чистого. Ну у горожан одна есть черта, они в тайгу едут, как на пикник — чтоб не только добывать, но и погулять от души. Понять тоску городского человека по нетронутой природе можно. Тоску по сумасшедшему желанию соединить промысел и пьянку — нет.
Настоящий таежник в тайге пьет, но не напивается. Спросите любого, водка — это способ отогнать холод и снять усталость, не более того. А вот то, как могут загулять горожане…С музыкой, песнями, сжиганием сапог и потерей оружия….так деревенские в тайге не могут. Для них тайга — работа. Для горожан — тяжелый, но отдых. Праздник истосковавшейся в офисе души…
И вот как раз на эту часть таежного мероприятия муж и не остался. Сказал, что вывезет родню через три дня. Наказал беречь орех рассыпанный на брезенте, оставляя на день открытым для просушки, а на ночь непременно закрывать брезентом, да еще и края придавливать.
-А то пустые мешки привезете…
С тем и уехал. Вернулся, как и обещал, через три дня. Мужики изрядно помятые, но живые встретили мрачно.
-Орех-то тю-тю…
-Как тю-тю?
-А так, кто-то тащит, а кто? Ну половину считай вытаскал… Мы думали с похмелья показалось. Да нет, утром выйдем — ореха все меньше. Мы вокруг брезента капканы поставили сегодня в ночь. Никто не попался.
-Так что на ночь-то орех не закрывали?
-Так дождя нет, чего прикрывать пусть сохнет.
-Вот и усох, — веселился муж от души, — Бурундуки спасибо хоть сказали?
-Бурундуки? — мужики милых бурундучков конечно же видели, не так чтоб массово они днем приходили, но были.
Как сами мужики говорили «шустрили тут, мелкие» Они просто и не представляли, что такое страшный зверь — бурундук. А те вовсю доверием гостей пользовались и ночью лихо таскали в за щеками орех — запасались на зиму. Чрезвычайно радостные тому, что шишку не надо шелушить. Бери готовое, на три раза отвеянное.
И уж конечно, ставить на бурундука, размером с детскую варежку, даже соболинные капканы — было бесполезно.
-Ночью-то я им словил одного вора, он набил щеки, вот-вот лопнут. я его тряс, ругал, а он, чертенок, зубы сцепил и тряси — не тряси. — рассказывал муж — Я ему щеки сжал пальцами, вот тога только выплюнул. И как давай материться.
Бурундук и правда «материться» умеет знатно — верещит пронзительно, как торговка на рынке. И в этом то ли писке, то ли вопле возмущения — вся обида на человека, за весь звериный род.
Зверек — трудяга, он на зиму столько заготавливает ореха, что еще и весной можно пару килограмм в норе найти. Такие припасы не однажды выручали таежных потеряшек. Если конечно, им повезло натолкнуться на такой запас.
А те, кто бурундучинный запас видел, рассказывали, что зверек в одну кучу разные продукты не сваливает — у него порядок в кладовой, как у доброй хозяйки. Ягоды отдельно, орех отдельно. Интересно журнал учета он не ведет?
Мне близко познакомиться с бурундуком пришлось после лесного пожара 1998 года. Муж привез обожженного страдальца в верхонке — рабочей рукавице. Спинка зверька сильно была подпалена.
И спасло бедолагу только то, что он против всякой природы — прыгнул в реку и удержался на корне старой березы. Там его муж и выловил. Шансов у него выжить с таким ожогом было бы не много, а молодой жене — забава. Я и правда тогда от души реализовывала на маленьком зверьке н материнский инстинкт.
Но сынуля — наличие первичных признаков пол позволило определить весьма точно, попался упрямый и вздорный. Во-первых, его все время приходилось отлавиливать по дому. Посылочный ящик, куда его поселили он прогрыз буквально за ночь.
И я очень засомневалась, что он не родстве с бобрами. Клетку опустевшую в связи с бегством попугая, невзлюбил. Понимаю, что скрытный зверек не очень -то любил быть на виду. И реально бился о прутья. Мы нашли выход — пятилитровый аквариум, ожидавший рыбок. Там он и жил до поры.
А во-вторых, обрабатывать ожоги приходилось в верхонках — маленький и милый зверек кусается очень чувствительно.
Зато ел он все, что попадало — и орехи, и ягоды, и зерно, и даже конфеты. А как-то была свидетелем, как поплатился жизнью здоровый усатый жук не весть как попавший в аквариум. Этот мелкий «нехищник» схрупал его с большим удовольствием.
Со временем Бурят — так его почему-то обозвал муж — вполне себе привык. Даже позволял себя держать в руках, гладить…Но едва что-то Бурята не устраивало он пронзительно верещал и моментально пускал в ход зубы.
Благодарности к спасителям он не испытывал. Интересно он реагировал на незнакомых гостей, едва они появлялись в комнате, он начинал посвистывать, как уличный хулиган, предупреждающий своих о внезапном «атасе».
Впрочем, по-началу он свистел и при виде меня. Наверное, я тоже входила в число незваных гостей.
Не знаю, чем бы кончились мои эксперименты по воспитанию бурундука, но едва спина у зверя поджила, муж решительно водворил его назад в лоно дикой природы. Убежденный, что там ему все-таки будет лучше.
А в аквариуме, под слоем войлока , мха и сухих листьев, обнаружился бурундучинный схрон — четыре конфеты, горсть арахиса и изюм…Интересно, что привычных кедровых орехов и зерен не было. Может таежный ловелас готовился прельщать таежных дам сластями? Не скажу. Потому как больше Бурята не видела.
Хотя на кладбище в селе появился тогда же бурундук, весьма смелый и отчасти наглый. Он бессовестно обирал поминальные угощения с могил, говорят даже конфеты таскал, подпускал к себе очень близко. И приходил без приглашения, едва замечал людей. Обычно устраивался за памятником или крестом, ожидая когда же народ схлынет и можно будет на законных основаниях тащить добычу к себе. Может это был наш бурундук?
Но с тех пор все бурундуки мне кажутся почти родными. И вызывают полнейшую симпатию. Впрочем, не знаю людей у которых это полосатое чудо вызывало бы другие чувства. Он же само очарование!
Но вот наши «орешники-шишкобои» железно знают, что на ночь оставлять рассыпанный на просушку орех нельзя. Бурундук придет за своей долей. Он ведь почти маленький царь тайги, и, пожалуй, единственный из таежных обитателей, кто не особо боится человека. Более того, с удовольствием будет за ним наблюдать с безопасного расстояния.
Есть хакасское предание или сказка, что был когда-то бурундук человеком. Да на свою беду встретился с Тайгэзен — духом тайги, и не поделился талканом — жаренным молотым зерном.
За что и был обращен в полосатого зверька, вынужденного всю жизнь собирать свои припасы и свято их беречь от расхитителей. Не знаю так это или нет… Но охотники говорят, что бурундук еще и единственный зверь в тайге, что вполне осознанно способен на самоубийство.
Если его припасы выгребет осенью медведь. А мишка — главный по бурундучьим кладовым. Хозяйственный бурундук предпочтя мучительной голодной смерти самоубийство, находит раздвоенный сучок и бросается меж двух веток, так и душит себя.
Верится в это с трудом.Все живое в тайге стремится жить вопреки трудностям, сложностям, голоду, ранам…Только человек настолько способен пасовать перед трудностями, что теряет смысл жизни. Зверю не свойственно самоубиййство, даже легенда о лебединой верности — всего лишь легенда. И в этой тяге жить зверь куда мудрее человека.
