Сложно человеку скрывать нервное истощение, заметно оно и усталостью, и апатичностью, на дне которой накапливается раздражение, готовое вырваться, как воздух из проколотого мячика.
Вот и голос потенциальной клиентки, по телефону, сначала был равнодушным, словно не о себе она говорила, а под конец разговора стал окрашиваться эмоциями… и она разрыдалась.
У неё был вопрос, то есть она искала действенный способ, помогающий избавляться от чувства униженности за оскорбления, от обид, когда их накапливается слишком много.
Подробности она пообещала рассказать при личной встрече, а я ей ответила, что общих рецептов — нет, кроме как не обижаться. Поэтому, без подробностей – никак.
Разумеется, первая моя мысль после разговора была самой простой – она живет с деспотом, который её оскорбляет, а по каким-то причинам она не может или не хочет с ним расстаться. Но я ошиблась.
Звали её Юлией.
Когда она пришла, то я увидела – насколько она пытается замаскировать свое состояние. Ей это почти удалось, то есть было видно, что она привыкла к нему, умеет «маскироваться».
Красивый темно-синий костюм, вечерний вариант косметики. Со стороны, наверное, можно было сказать, что ходят ко мне такие женщины, как на праздник.
И вот она сидит, и рассказывает:
— Я репетитор, часто и с нуля обучаю языкам, работаю уже десять лет. Всегда считала себя стрессоустойчивой, но на самом деле нет у меня никакой устойчивости. Она стала исчезать с ростом доходов, с появлением имени. То есть мои услуги стали ценить, и постепенно моими клиентами стали богатые люди. Работала я со взрослыми – бизнесмены, их дети-студенты, то есть те, кого надо оперативно «натаскать», исправить произношение и так далее… Денег у меня стало много, хотя много их не бывает, потому что и аппетиты растут, и я стала давать уроки и школьникам, а часто и дошкольникам, чтобы больше заработать. Клиенты обычно «волнами» идут, вот я и выбирала «окошки», чтобы… За жадность свою и пострадала, это я уже сама понимаю, только влезла к тому времени и в ипотеку, и даже пару кредитов взяла. Со взрослыми всё было нормально, за некоторыми исключениями, а вот с их детьми — полное непонимание.
— Это они вас оскорбляют?
— Да. Нет, не все, но большинство, а от этого кажется, что все, ощущения такие. Я для них – обслуживающий персонал, к которому можно относиться так, как им хочется. Считают, что если их родители хорошо платят мне, то они могут делать всё, что хотят. Учёба — процесс непростой, хотя у меня и хорошие методики, но они ленятся, а родители – требуют результатов. Не от них, а от меня.
— И сколько времени вы живете в таком режиме?
— Третий год пошел…
— Вы это серьезно? Вы столько времени терпите оскорбления от детей?
— Я не просто терплю. Я пыталась вносить в договор пункт о том, что могу остановить процесс, если возникнут такие обстоятельства, я беседовала с родителями, только всё, по итогам, упирается в одно и то же. Они – мне платят, а значит, я должна терпеть. И давать результат. И мне ничего не оставалось.
— А до этого вы работали с детьми?
— Да, в самом начале, после университета, но тогда проблем не было. Мои первые ученики были менее разбалованными, а может более воспитанными, не знаю. Из других слоев.
— Снова вернуться на прежний уровень, как я понимаю, вы не можете себе позволить? Но и терпеть больше не хватает сил, так?
— Так. И дело уже не в деньгах. Если я уйду из этого круга, то больше не войду туда. Земля слухами полнится. Получается, что столько лет работы – зря. Поэтому, мне нужна техника какая-нибудь, чтобы я смогла и дальше терпеть.
— Послушайте, Юлия… Техника – техникой, но так нельзя, наверное. Крепостное право у нас давно отменили. Неужели никто из отцов этих отпрысков не отреагировал так, как должен был?
— Нет, почему, было и такое. Но после такой отцовской «реакции» всё становилось ещё хуже. Да и верят родители, в любом случае, больше детям, а не мне. А для детей – я должна стать «послушной», а не они… Да, я пыталась снова заниматься только со взрослыми, но было уже поздно. А отказывать этим людям не принято, я быстро утрачу репутацию. И что мне делать?
— Абсурд какой-то… Подождите, я вам сразу не отвечу. Да и как вы себе это представляете? Ко мне пришла женщина, на которую «спускают» всех «собак» невоспитанные дети богатых родителей, а я помогла ей всё это спокойно переносить? Это не помощь.
— Но мне нужна именно такая помощь. Не думайте, что вы что-то нехорошее сделаете. За мою «красивую» жизнь надо платить, да? Я и плачу. Ударение можно ставить и на первый, и на второй слог в этом слове. Всё по-честному.
Юлия пришла ко мне в 2011 году. Как у неё сейчас дела – не знаю. Многие из её учеников – уже выросли, надеюсь, что они повзрослели, а может и перевоспитались. Надеюсь, что и воспитывают таких детей сейчас по-другому. С большим уважением к людям.
А тогда… тогда мне ничего не оставалось, как придумать «технику», чтобы у Юлии изменилось отношение к тем, кто её оскорбляет. Так, чтобы она перестала обижаться на них. Это был плохой выход, но… Юлия настояла на нём.
