-Нет, она старается, что-то делает, но у нее мало что получается, — вздыхает Софья, — и так всю жизнь: то мама с папой ее поддерживали, помогали, везли на шее, а теперь вот — я. Хотя и своих забот — выше крыши.
Софье 41 год, замужем, 16 лет сыну и 10 лет дочери. По средним меркам живет женщина не бедно: есть дом, есть огород, есть сад, минимальное хозяйство: куры и кролики. Помимо этого она еще и трудится, работает бухгалтером на предприятии в соседнем с ее городком поселке.
-Муж тоже без дела не сидит, — говорит она, — непьющий он у меня, водитель-дальнобойщик, а из рейса придет — по хозяйству шуршит.
По хозяйству родителям помогают и дети: прибрать, покормить животных, огород прополоть, да мало ли дел в их почти сельском быту.
-Потому и живем сносно, — говорит Соня, — что работаем много. Можно было бы лапки на коленках сложить и жить от зарплаты до зарплаты, но я так не могу, а мой Мишка — и подавно.
Собственно по инициативе супруга тогда, 18 лет назад, как Соня замуж выходила, они и отказались от городской жизни. На месте старенькой хибарки Мишиной бабушки построили большой дом, завели хозяйство.
-В России сроду легких времен не было, — сказал тогда Соне супруг, а у земли оно как-то надежнее.
И у мужа, и у жены вся родня в городе. Но Мишины две сестры самостоятельные, при мужьях-детях и при работе. А Соня со своей младшей сестрицей Настей намучилась.
-Замуж выскочила чуть ли не в 17 лет, — говорит она, — через месяц после меня, хотя и моложе меня на 6 лет. Ну и толку? Дочь осталась, а мужа нет.
-Соня, пойми, кто ей поможет, если не мы, — приговаривала мама, к которой Настя и вернулась «из замужа» с полуторагодовалой дочкой на руках, — ну не повезло девочке, бывает.
-Настя сама по себе не плохая, — отзывается Соня о сестре, — но слабая и совершенно не думает о будущем. Не успела с одним развестись — снова замуж пошла, а через четыре года пришла к папе с мамой уже с двумя детьми — сына нажила во втором браке, а больше и ничего. И ведь говорили ей, что мужчина — так себе, не вариант, словом.
Пока были живы мать и отец сестер она еще как-то жила. При них и с ними. Даже делала попытки уезжать на заработки в столицу вахтовым методом, благо дети были под присмотром. Но из столицы, где обещали золотые горы, возвращалась женщина чуть ли не с долгом.
-То с оплатой кинули, — вспоминает Софья, — то в общаге деньги вытащили. Мама устроила ее здесь, в городе, в столовой поваром. Года три работала и была довольна, а потом уволилась и снова поехала помидоры собирать в недальнюю заграницу.
-Что я тут получу? — говорила она родителям и Соне, — Сама сыта, да есть возможность хлеба или костей на суп унести с работы, а платят копейки. А там за сезон можно неплохо заработать.
-Настя, — стонала мама, — но ведь там сезон и все, а куда ты потом вернешься?
Сестра надеялась найти там еще что-то, но надежды, как всегда у нее и было — не сбывались. Вернулась. Месяцев 9 сидела без работы вообще, потом пошла кассиром в универсам.
-А папа слег как раз в это время, — говорит Соня, — а следом и мама. Когда мама осталась одна, то я ее к себе забрала, потому что Насте я доверить уход не могла. А сестра опять умудрилась потерять работу. Мама плакала: не бросай ее, внукам есть нечего. Ну отдавала я ей всю мамину пенсию, а потом и мамы не стало.
В наследство за родителями вступили обе сестры: Соня сделала так, чтобы хоть Настя из-за своего характера на улице с детьми не осталась. На квартиру родителей она не претендует, ждет, когда племянники станут совершеннолетними, чтобы на них жилье оформить.
-Муж не против, — говорит она, — сказал, что нам ничего не надо, мы для своих детей наживем, пусть уж Настиным достанется. Ну помогаю я ей: продукты от своего хозяйства привожу. Но у нее то холодильник сломается и мясо испортится, то колонка водонагревательная полетит — дай денег, сестра. И не настойчиво просит, не требует, но только стонет и рыдает.
Настя работает, по крайней мере, условие ей Соня поставила такое: пока работаешь — помогаю. Но денег катастрофически не хватает: дети растут, им много надо, горе-отцы от алиментов прячутся, а сама Настя непрактичная.
-Вздыхает и слезы льет, — говорит Соня, о своей неудавшейся жизни. А кто виноват, что она не удалась? Я что ли? И мне трудно, и некогда, но вот в память о родителях теперь я сестрицу тяну.
-Тетя Соня, — звонит племянница, — мне к школе надо учебники купить. А у мамы денег нету. Что делать?
-Сонечка, — это уже Настя сама обращается, — у сына ботинки разорвались, а те, что от твоего мальчика, ему еще велики. Что делать?
-Что делать, — злится Соня, — денег давать надо. Муж ворчит, но не запрещает, а мне и самой надоело. На лето племянников к себе забирать пробовала, мои по огороду шуршат: жука обирают, поливают, а Настины, как тени мотаются, куда деть себя не знают. Такие же растут — неудельные.
Сестры еще молоды, дети у них еще юные, впереди и образование послешкольное, и старт в жизни. Если у Сони с мужем все отложено и расписано, то Настя живет одним днем: как будет, так и будет, авось как-то все само собой устроится. Устроится скорее всего опять за счет и с помощью Сони.
И сбросить со счетов невезучую и неприспособленную младшую сестру Соня не может — все же единственный родной человек, да и перед родителями ушедшими стыдно: старшая же, значит доля такая — помогать. И помогать уже устала.
Что делать?
