Практически с самого рождения Серёжи, я стараюсь не изолировать его от общества.
В две недели мы уже ездили в большой гипермаркет, а в месяц спокойно возили на автобусе и электричке. Я всегда считала, что дети — такие же члены общества, как и любой из нас.
Когда я преобрела слинг — шарф, мы с малышом стали более мобильными. Однажды мы даже поехали за готовыми документами малыша в МФЦ на электричке.
Серёжа тогда первый раз не уснул на улице и с интересом разглядывал все вокруг — одна голова торчала.
Электричку мы перенесли стойко, но ближе к МФЦ, Серёжа все же задремал. Моя неспешная походка его укачала.
Получая документы, мы сидели рядом с женщиной, которая искала наш полис в общей папке. Сын по-прежнему спал с умиротворенной улыбкой на лице. Люди проходили мимо, оглядываясь на нас. Кто — с умилением, а кто — с презрением.
На людей я стараюсь внимания не обращать, если они не трогают меня. Но одна женщина видимо решила, что знает все лучше всех.
«Зачем ты ребёнка примотала?» — громко спросила она, обращаясь ко мне. Я не знала, что на это ответить, поэтому просто промолчала. Женщина подошла ближе:
«Ты посмотри, в какой он позе? Ему же неудобно, да ещё и жарко!» — не унималась она, пытаясь потрогать Серёжу.
«Не трогайте, пожалуйста, моего ребёнка,» — сказала я, закрывая сына руками, но она не оставляла попыток схватить и оттянуть слинг.
Я встала и попыталась отвернуться от неё. Работница МФЦ отдала мне конверт с полисом, и мы с Серёжей стали двигаться к выходу, однако ненормальная перекрывала нам дорогу, пока нам на помощь не пришёл охранник, выглянувший на шум из своей коморки.
Он задержал женщину, чтобы мы вышли на улицу, а та в свою очередь кричала что-то про органы опеки и про то, какая я плохая мать.
Какая разница чужим людям, каким образом я ношу своего ребёнка? Разве не мне лучше знать, удобно ему или нет? Тем более, что спит подолгу он только в слинге…
