Случилась у нас в поселке как-то забавная история, над главной героиней которой потешались потом несколько недель. История слегка неприличная, хотя и вполне естественная для рода людского. Но если вы излишне щепетильны, то лучше не читайте. Итак…
Возвращалась наша Мироновна из города – за покупками ездила, чтобы свой 52-й день рождения как положено отметить. Понятно, что сама бы сумки не донесла – и потому взяла c собой дочку (Лена девушка высокая, крепкая, вся в мать, так что в качестве «носильщика» вполне подходила).
В электричке было холодно, да и по городу они промотались часов пять. Так что, приехав на станцию, обе уже дико хотели, извините, в туалет. Но от вокзальчика нашего (на котором этого заведения в данный момент не было, ремонт) до поселка топать без малого метров пятьсот. Через поле.
А оттуда еще до дому ихнего почти столько же. И Мироновна поняла, что может «не донести». А поскольку метрах в 50 от железной дороги росла посадка из полоски густых кустов (в свое время сажали, чтобы поля от ветров отгородить и эрозии почвы не допустить), направилась без пяти минут именинница к этим кустикам.
А Ленке наказала, чтобы с сумками у тропинки ждала и сообщила, когда матери не будет видно с дороги (все-таки неудобно – вдруг кто такую неприглядную картину увидит).
Сказано – сделано. И, дойдя до кустов, Мироновна, на ходу задирая юбку, повернулась к посадке задом и начала пятиться – ожидая сигналов дочки.
— Ну чего там? – кричала Мироновна, пятясь назад и отойдя примерно на метр.
— Еще давай – видно тебя!
— Ну?
— Все равно видно – еще немного!
Наконец, Ленка махнула рукой. И ее мать, с облегчением задрав и опустив, все что положено, начал приседать. И вдруг услышала мужской голос прямо за спиной:
— Эй, Мироновна, кудысь? Щас прямо в стаканы нам наделаешь!
Женщина от страха аж подскочила, и, лихорадочно натягивая и опуская то, что только что стаскивала и задирала, развернулась.
Перед ее круглыми от ужаса глазами предстала постеленная с другого края кустов клеенка, с разложенной на ней нехитрой закуской и открытой бутылкой водки. А также трое мужиков со стаканами в руках.
Мироновна развернулась и ломанулась обратно через кусты. А в голове ее проносились мысли о том, что подумали севшие «сообразить на троих» мужики, видя неумолимо надвигающуюся на них их кустов крупную женскую попу со спущенными трусами!
