— Иди и сгинь под своим трактором, ремонт он затеял, а на семью то время будет когда-нибудь или нет! — в сердцах прокричала Дарья, утирая слезы.
— Даш, работа у меня такая, что с тобой? То не так, се не так…
Но женщина, махнув рукой выбежала из дому в чем была..
«К матери наверно, опять жаловаться».
Виктор одел сапоги, взял фуражку и направился в мастерскую. Через час ремонт был закончен, совесть теперь у мужчины была чиста, завтра перед начальством отчитается.
Виктор стряхнул с себя запахи машин и масел, вдохнул полной грудью легкий, свежий вечерний воздух. Домой идти не хотелось, не любил он ссор, а последнюю неделю Дарью как прорвало, ноги невольно понесли к местной речушке. Воды ещё не было видно, а стойкий запах рыбы ударил по ноздрям.
Так хотелось поболтать с кем-нибудь по душам, тёплой улыбки и мягкого взгляда, когда-то ведь Дарья была такой: легкой, весёлой, румянец не сходил с ее щёк, а большие голубые глаза смотрели словно в душу. Не смог он тогда пройти мимо, влюбился без памяти, да и чего душой кривить любит её несмотря ни на что.
Потом была армия, ее письма, написанные красивым витиеватым почерком. Вспомнил Витька, как торопила его после Дарья со свадьбой, малолюдно было, но шумно и весело, день только гуляли, спешно, в ненастье. В то время стояла уборочная пора, тут и люди перешептываться начали, мол куда так торопятся молодые.
Через пять месяцев родилась Полинка, вот тогда то старухи, да кумушки местные и подсчитали, что девятый месяц от конца срока пришёлся на Витькину службу в армии.
Да и не надо было быть семи пядей во лбу чтобы понять — дочка не от него рождена. Они с Дашкой по природе своей светлые, голубоглазые, а Полькины чёрные кудряшки не раз становились почвой для сплетен и пересуд.
Виктор воспитывал дочку, как родную, вида не показывал, друзьям говорил, что в деда пошла Дашкиного, его то никто и не видел, в войну ещё погиб, а семья в село перебралась Витькино, когда Дарье десять стукнуло.
Так и жили, до недавнего времени.
— Здорово, Виктор! Как жизнь? — на речке в полном составе собралось семейство Васильевых, мальцы быстро схватили мужчину за рукав и потащили к воде, где в большом тазу плескался судак.
— Папка поймал, смотрите какой!
— Да, отличный улов.
— Сачек тюлевый, мать давать ещё не хотела, — покосился Васильев Генка на свою жену, стоявшую подле, та мягко улыбнулась и приобняла мужа.
Варвара смущалась всегда перед Виктором, встречались они давно, сколько воды утекло, как бы жизнь сложилась коли вместе были…
К Варе подбежали сыновья, она присела, улыбнулась, потрепала сбившиеся русые их пряди.
Виктор невольно представил, что это их сыновья, снял фуражку, махнул ею в сердцах и спешно попрощавшись, зашагал прочь.
***
Дарья была уже дома, переодевала Полю, прятала распухшие, красные глаза. За ужином снова молчали, нет, так было не всегда, и от этого тяготило.
Хотелось поинтересоваться у дочки, как день прошёл, у жены спросить про ее работу, но язык не поворачивался, словно эту тишину ничто не должно было нарушить, по крайнем мере не сегодня, не сейчас…
— Я тебе нынче на диване постелила, — сухо сказала Дарья после.
— Да что происходит? — проговорил Виктор, но жена опять заплакала и вышла из комнаты.
Всю ночь мужчина ворочался на жестком, скрипучем диване, сон на шёл, все думал, вспоминал. Неужто у Дашки другой? Нет, только не это, не может этого быть…
На рассвете хлопнула дверь в комнату, чуть слышно, на носочках женщина подошла к дивану, села на край, Виктор открыл глаза.
— Ты чего не спишь?
— Не могу, тошно мне…
— Даш, — вдруг озарило мужчину, — а ты случаем не того? Ну, понимаешь.
— Три месяца…давеча у врача была в райцентре, — сказала Дарья. — Двойня у нас, Витюш, страшно мне, с Полькой тяжело ходила, а тут с самых первых дней тошно стало, ни поесть толком, ночами не спиться, глаза на мокром месте…
Виктор обнял жену, мигом отхлынули тоскливые мысли…Двойня, его двойня! Вспомнились пацанята Васильевых, что рыбачили вчера на речке, красивая, румяная Варвара, рядом с ними, нет, все к лучшему, ничего в этой жизни не происходит просто так.
— Дашка! Ты не представляешь, как я счастлив! Почему же раньше не сказала, все плакала да бегала от меня…
— Не знаю, — всхлипнула жена.
— Ну полно слезы лить, радоваться надо.
— Да как же, трое, Витя, это не один!
— И что? Чай руки, ноги на месте, прокормлю, не бойся!
Первые солнечные лучи выглядывали из-за занавески, женщина забылась крепким сном. В то утро Виктор не шёл на работу, а летел, то улыбка блуждала по его лицу, то морщинкой схватывались брови на переносице, нет, он конечно рад, только пока не в силах был постичь эту новость всю сразу.
Непривычно большое, радостное что-то наполняло его душу, а мысли уносили прочь, где они втроём с сыновьями на берегу местной речушки рыбачат ранним летним утром, а белокурые их волосы развивает тёплый июльский ветер…
